Супершпионы. Предатели тайной войны (Кнопп) - страница 70

Несмотря на это, вскоре бывший немецкий беженец очень хорошо чувствовал себя в Харвелле. Получая государственную зарплату, он мог наслаждаться в обнищавшей послевоенной Англии привилегированным стандартом жизни. Он поселился в комфортабельном бунгало и ездил на дорогом спортивном автомобиле. Лишь изоляция физиков и государственный надзор в Харвелле еще напоминали о временах в Лос-Аламосе. В научной сфере Фукс уже давно считался величиной мирового уровня. Если бы его исследовательская карьера не была внезапно прервана, он вполне мог бы стать кандидатом на получение Нобелевской премии в области физики.

Исследователь со ставшим уже высоким лбом больше не был «аутсайдером» общества, в котором жил. Теперь он наслаждался настоящей карьерой и завязывал тесные дружеские связи. В его жилище на краю бывшего аэродрома в Харвелле он шумно и весело праздновал с коллегами и их женами. Англия отныне не была лишь страной, в которой он получил политическое убежище, она становилась его родиной. Коммунистические убеждения постепенно ослабевали, как уже было с ним в начале войны.

Его шпионское рвение видимо стихало. Чем больше у него возникало теплых чувств по отношению к Англии и коллегам в Харвелле, тем сложней становилось изолировать вторую, тайную «часть» мозга. Кроме того, Советский Союз уже больше не был союзником. Русский медведь опустил свою тяжелую лапу на все страны восточнее «железного занавеса». Действовавшего всегда по воле своих убеждений Фукса охватили сомнения: «Я достиг точки, когда не мог одобрять политику русского правительства и Коммунистической партии», — сказал Фукс в 1950 году после своего ареста.

С болезненным конфликтом с лояльностью Фукс пытался бороться все большим количеством алкоголя. Его умение пить, не пьянея, давно вошло в поговорку в Харвелле. Для него самого каждая выпивка была равна пробе сил с его вторым, спрятанным «эго» — с его «я» шпиона. Но даже выпив целую бутылку виски, Фукс всегда постоянно контролировал свою «шизофреническую ситуацию».

Фукс стал осторожнее. Разоблачение советской шпионской сети в Канаде придало ему предчувствие истерии, которую он сам вскоре развяжет на Западе.

Британский ученый Алан Нанн Мэй, атомный физик, который, правда, почти не соприкасался с собственно созданием атомной бомбы, шпионил в пользу СССР и нелегально переправлял в советское посольство маленькие пробы урана-235.

Эхо этого дела никоим образом не соответствовало его реальному значению. Прежде всего, американские газеты выдумывали сценарии, согласно которым Сталин успешно проник в тайны «Манхэттенского проекта» с помощью целой армии внедренных супершпионов. У западных спецслужб эта первая атомная измена развязала дикую активность. Это предостерегло «настоящего» атомного шпиона.