А вот другой случай. Ромасик подрос, стал Ромушкой и стал, естественно, студентом, как это было принято в шестидесятые. Поступил он с трудом, частенько потом намекая в пьяных студенческих компаниях, что пострадал из-за «пятой графы», но это было не совсем так. Вернее, совсем не так. Просто — плохо знал математику. Но говорить вслух о «пятой графе» считалось модным, а Левит старался от моды не отставать. Так родилась легенда, и он ее старательно поддерживал, впрочем, абсолютно бескорыстно. Итак, он стал студентом и, как все остальные студенты, любил вечерком наведаться к девчатам. Выпить, поболтать, поспорить о смысле жизни или просто повыпендриваться перед остальными, радостно ощущая, как бурлит молодая кровь, когда поверженный или осмеянный соперник с позором удаляется или умолкает. Здесь же, в общежитии, Ромушка познакомился с таким же, как и он, парнем, этаким молодым петушком. Все звали его Витек. Витек как Витек, ничего особенного. Правда, болтлив не в меру, но это ничего, это не запрещается, когда тебе всего два десятка. Эх, судьба!.. Ну за что же ты так Ромушку? Был Витек, парень, как парень, вместе водочку пили, вместе баб охмуряли, и на тебе!.. Нет больше Витька, а есть Виктор Иванович Мережко, прошу любить и жаловать. В очках и при бабочке. День и ночь на голубом экране. Всегда корректный, с улыбкой, все понимающий. Дамский угодник и баловень судьбы. Виктор Иванович-то есть, а Ромушка где? Тю-тю! А ведь из одного стакана пили бывало… Почему так, Господи?!
И так всю жизнь. Только что рядом с тобой человек как человек, простой, как три рубля, понятный, как таблица умножения. Только что он рядом, и вдруг его уже нет. Нет! Исчез! Взлетел! Взметнулся!..
Был человек, а стал НАСТОЯЩИЙ. С большой буквы. С ударением. С аплодисментами и так далее. Но почему он, а не ты, Роман Левит?! Ведь это у тебя была хватка, практичность, усердие! И все-таки он, а не ты.
Господь, Дьявол, Рок, Судьба, дайте ответ!
Молчат. Не дают ответа. А может, его и нет, как в той бессмертной гоголевской вещице? Не знаю.
Ну и ладно! Не хотите отвечать и не надо. Только поймите одно — обидно ведь Роману Левиту. По-настоящему обидно. Еще можно было бы понять, если бы такое случилось раз или два. Ну, в крайнем случае — три! Тогда можно было бы где-нибудь в теплой компании, после третьей, развалившись, закинув левую руку на соседку, взмахнуть правой, привлекая к себе внимание, и, дождавшись тишины, по-барски лениво, как бы нехотя, зевая, рассказать, как ты с ним, с шельмой, с этим — тут неплохо бы ткнуть вилкой в экран, где торчит улыбающаяся рожа, скажем, того же самого Витька, — как его, а впрочем неважно (здесь обязательно надо выдержать паузу, чтобы соседи могли оценить твой уровень знакомства, а следовательно и тебя самого — вот оно, вот!), так вот, был случай, как ты его взял «по бабам», и что из этого вышло… Это понятно. Это даже хорошо. Это даже очень по-нашему.