Хотя — кто его знает?
Куплю я себе сигареты, в конце концов, или нет? Как по заказу, ко мне неслышным шагом сзади подошел стюард с подносом, на котором стояло несколько бокалов:
— Не желаете ли шампанского? — вкрадчиво спросил он у меня.
Гулять так гулять. Я кивнул, взял один из бокалов, сделал глоток и сказал:
— Послушайте, любезный. Не могли бы вы мне принести пачку сигарет?
— «Мальборо»? — услужливо предложил он.
— А хоть бы и «Мальборо», — согласился я.
— Сию минуту.
Он поклонился и с достоинством удалился.
— Все в порядке? — услышал я за спиной знакомый голос.
Обернувшись, я увидел Туровского. Он улыбался и был похож на испуганного мартовского кота.
— Да вроде, — пожал я плечами, — а у вас?
— Нормально, — сказал он, но что-то заставляло меня сомневаться в его слишком уверенном тоне.
Неожиданно я понял, почему: глаза его никак не могли остановиться. Не скажу, чтобы они бегали, нет. Просто было такое ощущение, что он выбирает, на что бы ему посмотреть, на чем остановить свой взгляд, и никак не может выбрать. Наблюдать за ним было и странно, и интересно, и скучно одновременно.
— Вы что, только что с женщины? — сам не знаю почему, брякнул я.
Он вскинул на меня глаза:
— А что, видно? — растерянно произнес он.
Я облегченно расхохотался.
— Ну, слава Богу, — сказал я, — а то никак понять не могу: что это такое с вами?!
— А что? — испуганно спросил он. — Что со мной?
— Лицо у вас, — объяснил я. — Вроде бы вам хорошо, но вот-вот станет плохо.
— Вы физиономист?
— Нет, я русский, — ответил я, и мы оба расхохотались.
Тут, наконец, подошел стюард и сказал:
— Ваши сигареты.
Когда я вернулся в каюту, Рябинина и Сюткин все еще разговаривали. Я посмотрел на часы. Было раннее утро.
— До завтрака осталось два часа, — сообщил я им. — Мы собираемся спать или что?
— Ты что, хочешь есть? — спросил меня Костя.
— Нет, я хочу спать, — ответил я.
— Если ты хочешь есть, могу сделать бутерброды, — сказала вдруг Рябинина.
— Да? — удивленно воззрился я на нее. — Слушайте, что это с вами? Вы что — все это время говорили обо мне?
Я вовсе не хотел, чтобы они смущались, я их просто хотел позлить.
А они почему-то смутились.
— Ладно, — решительно тряхнув головой, сказала Рябинина. — Давайте спать.
— Я могу на полу, — сказал Сюткин, — а могу и в санчасть.
— Неплохо бы, конечно, послать тебя туда на разведку, — проговорил я, сладко вытягиваясь на своей кровати. — Да ладно уж. Неудобно как-то. Женщине плохо, а ты будешь там что-то вынюхивать, выискивать. Спи. Завтра разберемся.
Я кинул ему подушку, перевернулся на живот, и через какую-то минуту провалился в темноту.