— Я все принесу с собой, — стал настаивать Майор.
Решил, очевидно, что если не сегодня, то завтра может быть поздно. Тут как у старателей: застолбил участок, поставил колышек, а там — можно и дух перевести.
В обед Вика решила пойти перекусить в шашлычную, которая располагалась здесь же, на территории оптушки. Она попросила Александра — как делала и прежде — присмотреть за ее вещами.
— Саша, я уйду ненадолго, приглядишь?
— О чем вопрос!
Он обрадовался, потому что в какой-то момент усомнился в успехе своего предприятия. Уж больно девчонка выглядела расстроенной. Ну ничего, клин клином вышибают. Он, Александр, сумеет утешить малышку. Как там говорят? Кто умеет ждать, тот получает все. И ведь правильно говорят!
Вика вернулась, и Майор передал ей четыреста рублей.
— Вот, Витусенька, я тебе кофточку продал, ту, под леопарда.
— Так она же триста пятьдесят стоит.
— Ничего, тебе и навар будет. Глядишь, что-то к вечеру прикупишь. Может, селедки, а? Очень я ее уважаю…
Вика могла бы сказать, что уважать можно человека, а не какую-то там еду. Ее воспитывала бабушка с высшим филологическим образованием, между прочим.
Саньку своего… Тоже по привычке «своего»… Какой он теперь свой! Так вот, Саньку она поправляла обычно, когда он говорил не класть, а ложить или если ударение делал не там. Он не обижался. А этот, Александр, кто его знает, еще обидится… Но отчего-то его уважение к селедке не хотело идти из головы. Такая мелочь, и чего она привязалась?!
День прошел для Виктории как-то бесплодно — она вся была в раздумьях. Точнее, прополз, будто виноградная улитка, оставляя какой-то мутный осадок напрасно прожитого.
Интересно, что Вика ни разу не ошиблась ни в свою пользу, ни в пользу покупателей. Она вообще никогда не ошибалась на работе, будто здесь была совершенно другим человеком, и Саньку это удивляло:
— Как ты, такая рассеянная, несобранная, можешь в торговле работать? Ты же из недостач должна не вылезать!
Но у нее недостачи никогда не было. Тьфу-тьфу! А Санька… Он просто в нее не верил. Ну и что, что невезучая? Люди вон инвалидами живут, и ничего, а у нее все на месте и исправно действует… Можно подумать, она совсем конченая!
Вике захотелось плакать. Но она лишь покрепче сжала зубы и заставила себя думать о хорошем — говорят, есть такое психологическое упражнение. Вспомнить, например, о выезде на природу ранней осенью. Тогда она замариновала мясо, а Санька изогнул под нужным углом металлические прутья, которые потом просто воткнул в землю. И получился такой дежурный мангал… Вот опять! Неужели у нее нет хороших воспоминаний, не связанных с присутствием Петровского?!