Конечно, проще всего — Саньку взашей, а самой остаться с кем-нибудь другим…
«С Майором, например!» — хихикнул внутренний голос.
Она содрогнулась при одном воспоминании о встрече с ним. Господи, как хорошо, что пришел Санька. И сел за руль Майоровой машины, и они отвезли Викиного гостя домой, и ситуация таким образом разрешилась без потерь… Почти без потерь.
Осталось решить для себя, что ей дороже: собственная уязвленная гордость или угроза потери семьи и любимого мужа? Можно, конечно, выбрать гордость… Усмехнуться презрительно: «Мне жаль, что твоя гнедая сломала ногу!» И поскакать себе дальше в одиночестве.
Что за дурь опять в голову лезет? Прав Санька, своих мыслей у нее и нет вовсе. На всякий жизненный случай из головы выскакивает цитата. И не всегда к месту.
А если Санька просто оступился? Разве на первый раз не прощают тех, кого любят?
Среди ничем не нарушаемой тишины дома громом среди ясного неба зазвонил телефонный аппарат. Его поставили еще в то время, когда заболела бабушка. Отец постарался. Оторвался от своих извечных дел, и за один день в доме появился телефон.
Вика подумала, что это может быть только шеф, Андрей Валентинович, ведь никто больше не знает, что она осталась дома. Всем остальным известно, что днем Петровских нет дома — оба супруга на работе.
К тому же телефонный номер — на аппарате Петровских женский голос предварительно проговаривал его — оказался незнакомым. Вернее, походил на рабочий телефон Саньки, но кроме двух последних цифр. Может, Санька звонит из другого кабинета, наудачу? Явно это телефон его базы.
— Ты посмотри, дома! А я ведь позвонила просто так. Значит, судьба нам сегодня объясниться. Не пошла, выходит, на работу, отгул взяла? — развязно осведомился незнакомый женский голос.
— Взяла, — согласилась Вика. — Простите, не узнаю по голосу, а вы кто?
— Твоя молочная сестра, — гнусно хихикнула женщина.
— Елизавета, что ли?
Вике понадобилось известное напряжение воли, чтобы голос ее не срывался и не дрожал. Не от испуга. И даже не от возмущения. От какой-то странной холодной ярости.
— Значит, Саша тебе кое-что рассказал?
— Кое-что, — медленно произнесла Вика.
— И ты его, конечно, простила. Небось он разрисовал все такими красками. Мол, я его заманила на склад, бросилась на шею…
«Значит, вон как оно было, — поняла Вика. — Санька, конечно, не сразу сообразил, что в ловушку попал. Ему хоть и двадцать три года, а в жизни он — наивный чукотский мальчик. Небось подумал, что Лизавета хочет ему что-то важное рассказать… Это, конечно, не оправдание, но хотелось бы понять, как такое происходит.