А на днях она купила себе футболку — ее всучила Катька. Одно плечо с рукавом, а другое голое. Так Вика до того себя затуркала, что не надевала ее, раздумывая, прилично ли замужней женщине носить этакое! Совсем спятила. И все ради того, чтобы не давать мужу повода думать, будто она одевается так из кокетства. Берегла его покой, чтобы — упаси Бог! — не рассердить, не взволновать… Виктория — ты идиотка!
В целом наряд получился то, что надо. Правда, такая юбка уже из моды вышла, но кто станет ей на то пенять во время исполнения разового произвольного выступления?
Волосы Вика распустила, обвязала лоб фирменной лентой — раньше она ходила в такой на аэробику — и приступила к макияжу.
Глаза — черным карандашом, пожирнее, и фиолетовые тени. Румянец наводим во всю щеку, губы мажем темно-коричневой помадой.
На ноги… Что надеть на ноги? Не босоножки же на каблуках! А вдруг придется драться или убегать? У нее есть суперские кроссовки на платформе, но в них может быть жарко…
«Ничего, потерпишь ради дела!»
Последний штрих — черные очки, которые можно воткнуть в волосы или зацепить за майку. Просто как аксессуар.
Ха! Виктория Петровская на тропе войны! Она скорчила свирепую физиономию и пропела речитативом из любимого Владимира Семеновича:
Ненависть — юным уродует лица,
Ненависть — просится из берегов,
Ненависть — жаждет и хочет напиться
Черною кровью врагов!
Ненавидит она Лизавету? Много чести! Презирает? Не время разбираться. Для начала хочется взглянуть на женщину, которая уверена в себе куда больше, чем она сама.
Оставалось проехать четыре остановки на трамвае, пройти два квартала пешком, и вот она, база! Последний десяток метров она прошла несколько медленнее, восстанавливая дыхание и слегка поколебленную решимость.
Вика думала, что ее попытаются остановить на проходной, но молодой охранник лишь лениво осведомился:
— Эй, герла, ты к кому?
— Мне нужна Лизавета.
— Какая?
— А у вас здесь много Лизавет?
— Одна.
— Тогда чего ты спрашиваешь?.. Кстати, ты ее не видел?
— Разуй глаза! Вон она с грузчиками базарит.
— По-моему, она не базарит, а себя предлагает, — не выдержав равнодушного тона, заметила Вика.
Охранник охотно гыкнул, а потом на всякий случай спросил:
— А зачем она тебе нужна, Лизавета?
— Она утверждает, что мы с ней… дальние родственники. Вот я и пришла уточнить.
— А-а-а, — протянул охранник, хотя ничего и не понял. Девчонка, конечно, с понтом, но кто из них, молодых, не понтуется? Разукрасилась, как… как… Он никак не мог подобрать сравнения… В таком виде ее, наверное, и родная мама не узнает. Если, конечно, не при ней эта акселератка красилась!