Кови устала. Ей казалось, перемен и без того достаточно. Но Элли была готова уехать – как же Кови будет обходиться без нее? После Банни она стала ее первой настоящей подругой. И раз уж Элли твердо решила занять свое истинное место в мире, Кови, поддавшись ее влиянию, тоже погналась за этой мечтой. Подруги упаковали дорожные сумки и отправились в Эдинбург. Поезд мчался среди невероятно зеленых сельских пейзажей, и настроение Кови улучшилось. Она говорила себе, что это способ выжить, отгородиться от прежней жизни. Не оглядываться назад и с каждым днем все меньше думать о Гиббсе.
Поначалу Кови помнила очень мало. Рев гудка, скрежет металлических колес о рельсы, падение, вращение, хаос.
Очнувшись, она вцепилась в ремень сумки Элли – первое, что различила в клубах пыли и дыма. Много позже в памяти всплывут ощущения: вопли, запах, боль во всем теле, горячий металл, обжигающий колени, когда она ползла куда-то и звала Элли. Вдруг на глаза ей попались знакомые часы на женском запястье – Элли купила их в универмаге и носила с гордостью. Кови схватила эту руку и несколько раз громко выкрикнула: «Элли, Элли!» Потом разглядела, что сталось с ее подругой, и потеряла сознание.
Кови открыла глаза в больнице, под капельницей. В висках сильно стучало. Она почувствовала запах собственных волос, разметавшихся по подушке, вонь горелого масла и дыма вперемешку с запахом стираных хлопковых простыней, спирта для протирки и с душком от судна. На стуле рядом с больничной койкой Кови увидела сумку Элли. А где же ее сумка? Где шляпка?
Она заглянула под одеяло. На ней была хлопчатобумажная больничная рубаха. Куда делась ее одежда? Перед поездкой Кови положила в потайной карман жакета, вшитый в подкладку, мамину деревянную шкатулку, набитую фунтовыми купюрами. В поездке она время от времени проверяла, на месте ли ее капитал. Не обращая внимания на боль, Кови повернула голову. Вот она! Жакета не было, но кто-то достал шкатулку и поставил на столик с колесиками. Кови попыталась дотянуться до нее.
Медсестра, заметив это, взяла шкатулку и подала Кови. Та положила шкатулку на живот, прижимая ее к себе дрожащими руками.
– Как ты себя чувствуешь, Элинор? – спросила медсестра.
– Кови, – поправила ее Кови.
Медсестра нахмурилась:
– Прошу прощения?
– Ковентина, – сказала Кови.
Медсестра поспешно ушла, потом вернулась с коллегой.
– Ковентина Браун?
Кови кивнула.
– Ковентина была твоей подругой?
Кови открыла рот, собираясь ответить.
– Мы так сочувствуем тебе, Элинор. – Вторая медсестра покачала головой. – Ковентина не выжила после аварии.