Г. И. Егоренкова.СТАНОВЛЕНИЕ
Девять лет назад известный советский прозаик Борис Бедный в предисловии к книге Валентина Николаева «Солнышко — всем» (М., Современник, 1976) представил его читателю как молодого автора. А было В. Николаеву в ту пору тридцать восемь лет. По-житейски — вроде бы уже и не молодость, зрелость, а по-писательски? Дело отнюдь не в количественно-возрастных признаках, однако не могу не вспомнить один примечательный факт литературной жизни прошлого столетия.
В 1862 году двадцатидвухлетний Писарев в статье «Базаров» обращался к сорокачетырехлетнему Тургеневу как к «старику», как к писателю, который принадлежит ушедшей эпохе. Не забывая об известной склонности критика к некоторым гиперболизациям, заметим все же, что к тому времени уже были написаны «Записки охотника», «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети»... Впрочем, и новая эпоха заявила о себе в 60-е годы со всей суровой непреложностью.
ХХ век также дает основания говорить о том, что периоды глобальных общественных потрясений способствуют раннему возмужанию талантов. Маяковский, Шолохов, Фурманов, Фадеев — как молоды они были! — писатели, стоявшие у истоков новой русской литературы — литературы советской! Наше относительно стабильное время, видимо, объективно располагает к неторопливому взрослению души, к замедленному становлению творческой личности, которая не спешит заявить себя в печатном слове. Хорошо это или плохо? Скорее всего, вопрос неправомерен. Так есть, и с фактом этим, volens nolens, но приходится считаться.
Вписывается ли наш автор, Валентин Николаев, в общую картину нынешней литературной ситуации? Бесспорно, да. Но не только потому, что он — законное дитя своего времени, но и потому, что его индивидуальные качества оказались в согласии, в ладу с основным ритмом сегодняшней жизни. Спору нет, жизнь наша напряженна и драматична (только угроза ядерной войны чего стоит!), но все же, все же она оставляет время не только для действия, но и для предваряющего его раздумья, для рефлексии, для анализа, и анализа неторопливого, вдумчивого, глубинного...
По характеру своего творческого дарования, да и по своему бытовому характеру, Валентин Николаев — аналитик, причем аналитик не абстрактный, а, если так можно сказать, практического склада. Попробую объяснить свою мысль, для чего позволю себе углубиться в прошлое почти двадцатилетней давности. Именно на то время пришлось наше знакомство с Николаевым. Помню, как впервые увидела его в шумных коридорах Литературного института. Основательный, задумчивый, немногословный, он — среди веселой, молодой и зачастую легкомысленной литинститутской братии — производил впечатление едва ли не случайного гостя. И не по возрасту, а по той разнице во взгляде, в голосе, что выдавала в Николаеве человека пожившего и много повидавшего. Спустя некоторое время я, правда, поняла: в звонкоголосой студенческой толпе, что состояла в основном из поэтов, прятались в тени — до поры до времени — такие же основательные и серьезные, как и мой земляк, прозаики. Ныне их имена известны всем ценителям литературы: Иван Евсеенко, Анатолий Курчаткин, Анатолий Ким...