Второй раз прочел — и снова ничего.
Он подумал: ладно, прочту в третий раз. Уж очень нехорошо было не понимать вот так, наглухо, не понимать, будто автор был из другого мира, а не понимая автора, читатель отвергает этот мир, пусть искаженный и даже невероятный, но все равно существующий рядом и ничуть не менее реальный, чем мир твой собственный.
Ты его отрицаешь: «не может быть!», а он — вот он: «может быть и потому есть!».
В третий раз Нелепин публикацию читать все-таки не стал, зато решил сначала сделать вырезку из газеты, затем вклеить ее в свою тетрадь сюжетов, тем самым признав, что независимо от его понимания что-то совсем другое, чем ты сам, какое-то общество с собственными понятиями, с собственным языком так же, как и ты, передвигается по тем же улицам, ездит в метро, в троллейбусах, автобусах, трамваях и на собственных машинах, тоже болеет гриппом, критикует власти и рождает младенцев. Ну, почаще сидит в тюрьмах, так это, может быть, только потому, что в тюрьмах сидят далеко не все, кому там следует сидеть?
Начав коллекционирование сюжетов, Нелепин вовсе не имел в виду как можно более полное изучение действительности, посещение, скажем, тех же тюрем, психлечебниц, армейских подразделений и флотских экипажей, нет и нет, он ограничивался тем, что ему попадалось в руки само собой, своей памятью и своей же (а не чужой) фантазией, а также теми вполне реальными случаями, которые с ним случались. Эта публикация была именно таким случаем.
Случаем страшным? Странным? Так или иначе, а сюжет под № 3, может быть, и в очень странном подобии сюжета, в тетради Нелепина появился.
Москва, Кремль. 5 октября 1993 года
Уважаемые мужики!
3 и 4 октября на Большой Зоне учинился беспредел. Кодлы мокрушников и забирох проканали по нашим бродам. Они дирбанили конторы и хазы, чушили фраеров. В ихних грабарках оказалось много стволов, маслят, винторезов, кочерыжек, апельсинов, картошки. На Бродвее стало очень жарко. Фурманам грозили кранты.
То, что проканало в Москве в это черное воскресенье, не было бузой или волынкой. Это были печки-лавочки для большого шухера борзой брашки и отрицаловки. Головка — ссученные из бывшей Сонькиной сходки, Сучьего кутка и колотившего понты бывшего помогальника Главного Пахана.
Отрицалы — это Фронт НАЦИОНАЛЬНОГО спасения, «Трудовая Россия», коммуняки и фашисты «Русского Национального Единства». В этом беспределе скантовались коммуняки и фашисты, свастика с серпом и молотом.
На крыше этой бузы были и бывшие активисты Сонькиной Хазы, которые в натуре давно уже сачковали и гнали фуфло. Используя депутатскую мазу, они фаловали лохов за беспредел, за падло.