Неподалеку от оруженосцев, но в почтительном отдалении от господ, сидели кружком солдаты, пешие и конные, о чем-то беседуя. Точно так же, кружком, собрались у телеги слуги, наслаждаясь тем, что их пока никто никуда не гонит, благо привал намечался короткий.
Трое благородных устроились своим кругом. Адела, поджав ноги, сидела на шелковом ковре: погода стояла теплая, и земля, видимо еще не остыла. На подоле ее черного, шитого серебром платья лежала кипа ярко-розовых цветов, которые девушка собирала в венок. Один, готовый, уже украшал ее голову поверх покрывала. Гарди и Фолки расположились по обе стороны от Адели на складных стульчиках, развлекая ее беседой. За их спинами — на расстоянии достаточном, чтобы не подслушивать господ, но и не так далеко, чтоб не услышать, когда его позовут — растянулся в траве Бруни, оруженосец Хаука.
При виде подъезжающего господина он вскочил, оглядел всех встревоженным взглядом.
— Все обошлось?
Хаук жестом разрешил ему снова сесть. Соскочил с седла — Эрик подумал, что старость подкрадется к нему еще нескоро.
— Да, все целы. — сказал Хаук. — Оса, наверное, укусила, вот и понесла. Все обошл…
Он замер, уставившись на розовые цветы в руках жены. Эрик проследил за его взглядом, выругался про себя. Адела, как раз закончив второй венок, с улыбкой протянула его мужу.
— Выбросьте эту гадость! — рыкнул Хаук.
Она так и замерла, с протянутыми руками. Эрик спешился, подошел к ней.
— Позвольте, госпожа.
Взял венок сквозь рукав дублета. Губы девушки задрожали, глаза наполнились слезами. Эрик бесцеремонно снял второй венок с ее головы, так же, через рукав. Адела растерянно вскрикнула. Оба мужчины, сидевшие рядом с ней, вскочили, хватаясь за мечи. Эрик не обратил на них внимания, соображая, как бы собрать цветы с подола, не вляпавшись…
— Как ты смеешь, — начал Фолки, шагая ближе к Эрику.
— Стоять всем, — рявкнул Хаук.
Фолки замер, недоуменно глядя на зятя. Тот, стянув с рук перчатки, передал их Ингрид.
— Отдай Эрику, пусть соберет все и сожжет. Гарди, Фолки, поднимайте людей. И пусть освободят место в телеге для Аделы, поводья она держать не сможет.
— Почему? — вскинулась девушка. — Я…
— Делайте, как я сказал. — буркнул Хаук. — Наотдыхались.
Эрик, собрав, наконец, проклятые цветы, развернулся к нему.
— Командуй дневку. Пока еще можно хоть что-то исправить.
— Разве еще можно что-то исправить? — Хаук проглотил ругательство. — Совсем недавно ты говорил…
Он осекся. Правильно, незачем всем знать, что с ядами дар справляется плохо. Незачем самому вкладывать оружие в руки убийце.