Хаук бесцеремонно протянул руку, коснувшись перчаткой прорехи на рукаве Эрика. Растер между пальцами сгусток крови. Слишком свежий для пролитой больше часа назад. Пристально посмотрел в глаза.
— То есть в паре лиг мы найдем тела?
Эрик мысленно выругался. Вот что бывает, когда не удосужишься заблаговременно продумать ложь. Они не рассчитывали встретить благородных, а деревенские бы вопросов не задавали. Охота одаренным шастать в дырявой одежде, залитой кровью — их дело, а за неуместный вопрос могут и деревню спалить. Просто так, озлившись.
— Тел не осталось. — Он снова зажег и тут же погасил огонек на ладони. — Развеялись по ветру.
Хаук кивнул.
— Что ж. Это не мои земли, поэтому прошу прощения за неуместное любопытство. И позвольте спросить еще об одном: вы путешествуете с некоей целью или просто идете, куда глаза глядят?
Эрик встретился взглядом с Ингрид. Та едва заметно кивнула.
— Я тоже хотел бы спросить, — медленно произнес он, — есть ли какая-то цель у ваших вопросов, кроме обычного любопытства? Тем более что вы, как сами признали, не господин этих земель, который вправе требовать ответа у любого?
— Что ж, справедливо, — Хаук помедлил, оценивающе оглядев Ингрид с ног до головы: не как мужчина — красивую женщину, а как один боец другого. — Извольте. Моей жене нужна охрана.
Эрик приподнял бровь. Он ожидал чего угодно, только не этого. Охранников не нанимают прямо на дороге посреди чиста поля. Особенно, когда речь идет о жене.
Белобрысый — Фолки — закатил глаза и покачал головой. Седой сдерживаться не стал.
— Ты в самом деле веришь в эту чушь?
— Не здесь и не сейчас, — отрезал Хаук.
— Я настаиваю.
Хаук поморщился. Снова повернулся к Ингрид.
— Итак, моей жене нужна охрана.
— У нас достаточно людей, — снова встрял седой. Хаук снова поморщился и опять не стал спорить.
— Человек, которого я мог бы оставить в ее спальне, когда там не будет меня. Кто-то, кто последует за ней в комнату для омовений или не постыдится караулить рядом с отхожим местом.
Ингрид кивнула.
— Понимаю. Но вы меня вовсе не знаете.
— Именно поэтому.
— Вы не доверяете собственным людям?
Хаук помедлил, глядя ей в глаза.
— Скажем так… свою жизнь я доверяю им безоговорочно. Но не жизнь Аделы.
Эрик невольно задумался, что же могло сподвигнуть небедного на вид благородного пытаться нанять первых встречных? И почему седой неодобрительно поджимает губы, а Фолки в который раз возводит глаза горе?
— Ты серьезно? — не выдержал белобрысый.
— Более чем, — ответил Хаук, продолжая смотреть на Ингрид. — Скажем, пятнадцать золотых в месяц?