Шапур II строил планы по возвращению утраченных позиций на Кавказе, но для этого требовались ресурсы и время. Валент, тоже готовясь к новой войне, стягивал силы на восток. В 373 году римляне под Вагабантой подверглись нападению сасанидской конницы, но смогли устоять>{87}. Однако это была лишь разведка боем. Основные события были впереди. Вскоре старый шахиншах во главе своей армии лично прибыл в Атропатену, на место военных действий. Одновременно неподалеку сосредотачивались силы противника — армянские и римские войска. Стычки следовали одна за другой, и почти каждый раз успех так или иначе сопутствовал римско-армянской коалиции. Но тут обстоятельства в очередной раз сыграли в пользу Шапура.
Пап, все больше проявлявший своеволие во внутренней политике и перечивший Валенту в церковном вопросе, окончательно потерял доверие римского императора — и лишился за это жизни. Улучив момент, Шапур предложил римлянам разделить Армению и Иберию. Впрочем, переговоры 375–376 годов ни к чему не привели, и в 377 году Валент собирался начать очередную антиперсидскую кампанию. Но тут Сасанидам снова повезло — вторжение готов вынудило римлян вывести легионы из Армении. А вскоре и сам Валент сложил свою голову в сражении с готами под Адрианополем. Таким образом, Шапур пережил очередного римского императора. Римский ставленник Вараздат вскоре был убит, и на армянском троне воцарился верный персам Мануил Мамиконян.
Вероятно, именно при Шапуре II было окончательно покончено с независимостью кушан. Воспользовавшись занятостью шахиншаха на римской границе, оставшиеся кушанские владетели прибегли к союзу с племенами хионитов. Среди последних на тот момент начинают выделяться эфталиты. Кушано-хионитская экспансия была остановлена Сасанидами во время похода 369–370 годов; тогда же персами была занята последняя твердыня кушан — Балх>{88}. Править в регионе с титулом «Кушан-шах» стал сын Шапура>{89}.
Шапур II, как и многие выдающиеся люди, был личностью многогранной. Он был человеком умным, волевым и храбрым, имел талант организатора, однако легко впадал в гнев, поддавался страстями, зачастую проявлял жестокость и неуступчивость, хитрость и даже двуличие. В то же время он умел быть, если того требовала необходимость, терпеливым и сдерживал скоротечные желания ради пользы дела. Так, захватив как-то в одном из римских форпостов привлекательную жену влиятельного сенатора из Нисибиса, он обошелся с ней неожиданно великодушно, да и прочих женщин велел не трогать, что было не в традициях персов. Аммиан Марцеллин объясняет это вполне прозаическими мотивами: Шапур «надеялся ценой ее возвращения мужу купить предательскую сдачу Нисибиса», а что касается других женщин, «он только до поры до времени притворялся милосердным с тем расчетом, чтобы все, кого он раньше устрашал своей бесчеловечной жестокостью, оставили страх и по собственному почину явились к нему, узнав… что в величии своего счастья он стал проявлять гуманность и мягкость»