На том конце линии раздается позвякивание ключей.
– Уже выхожу!
– Нет, постой. Со мной все хорошо.
– Точно, Роуз? Давай обсудим план действий?
– Мы его уже обсуждаем.
– Ты знаешь, о чем я.
И тут я ей говорю:
– Я не стану делать аборт.
– Серьезно? – Сомнение в голосе подруги словно рыболовный крючок, что тянет за собой прежнее счастье.
Стараюсь не расплакаться. Удивляться нечему. От Джилл именно такой реакции и стоило ждать, как и от всех, кто меня знает.
– Да. Серьезно. Я буду рожать.
– Звучит так, словно ты сама себя убеждаешь.
– А если да – это так ужасно?
– Не уверена, что ты мыслишь ясно, – говорит она.
Придвигаю к кухонному столу стул и сажусь. Так хочется держаться уверенно, непоколебимо.
– Мне кажется, я могу быть счастлива, Джилл. Знаю, ты всего лишь хочешь меня поддержать, но я серьезно. Пожалуйста, верь в меня.
Снова тишина.
Я произношу последние слова и тут же думаю, что это ошибка. «Пожалуйста, верь в меня» вместо «Пожалуйста, поверь мне». Чего я требую у Джилл?
Верить, что в итоге я окажусь хорошей матерью, как верит моя мама?
Сильнее прижимаю к уху телефон.
Наконец Джилл отвечает:
– Ладно. Кто украл мою подругу и заменил ее на женщину, которая хочет родить ребенка?
– Это все еще я…
Но я ли это?
Я говорю и принимаю решение неожиданно легко, внезапно примеряя на себя роль, которую женщины исполняли с момента своего существования. Я остаюсь в этой роли, стараюсь к ней привыкнуть.
Опускаю взгляд вниз: на мне цветастое платье, легкое, струящееся. Мне нравится носить такие в жару, когда хочется свежести. Голые ноги загорели под летним солнцем, как и руки.
Я уже с нетерпением жду конца августа, чтобы снова вернуться к работе. Я запланировала семинар, основанный на исследовании, которое собираюсь начать. Прошлой весной, когда мне выдали на него грант, я была так взволнованна.
Изменит ли ребенок эти планы? А меня – изменит? Может быть? Вероятно?
И тут я понимаю: мне плевать.
По крайней мере этого недостаточно, чтобы я передумала насчет беременности.
Продолжу преподавать и после родов. Мое тело снова вернется к привычным размерам (надеюсь, вернется), и однажды я снова влезу в это платье (правда ведь?). Радость от исследовательской работы никуда не исчезнет, даже если сама она немного затянется.
– Я приеду, – говорит Джилл.
– Да брось, со мной все в порядке.
– Роуз… – очень серьезно и сердечно произносит она. – Я приеду. Хочу увидеть твое лицо. Я… немного ошарашена. И переживаю. Мне просто надо убедиться, что ты в своем решении уверена. Ничего не могу с этим поделать…
– Понимаю. Хорошо. Приезжай.