– Нет. В этом семестре у меня лекции со вторника по четверг.
Папа улыбается.
– Тяжела твоя жизнь, детка.
– Плюю в потолок, пап. – Слегка подталкиваю его локтем.
Отцовские шутки меня не задевают: он знает, что я много работаю.
С той поры, когда родители старались понять, зачем я пытаюсь получить докторскую степень и стать профессором, мы прошли долгий путь. Теперь я наслаждаюсь тем, что мы можем вот так запросто шутить о моей карьере, и мне очень дорога искренняя гордость, которая звучит в голосах папы и мамы, когда они расспрашивают меня о работе.
– Не хотела тебе мешать. Собиралась просто посидеть здесь и поговорить с тобой.
– Ты мне никогда не мешаешь.
Отец направляется за стулом в дальний угол гаража. Стул этот выкрашен в синий цвет гортензий, почти фиолетовый, на нем я сидела, когда была маленькой. Покрасили его специально для меня. Он больше обычного стула и шире. Мама сшила для него толстые подушки в цветочек, которые привязываются к спинке и на сиденье. Обе уже выцвели.
Отец водружает стул возле своего рабочего места.
– Держи, солнышко. – Он надевает перчатки и снова берет наждак. – Как дела, что нового? Как начало занятий? Может, кого-нибудь из студентов надо приструнить?
– Нет, – смеюсь я, – но приятно, что ты меня поддерживаешь, пап.
Я рассказываю ему о занятиях, о факультете, о новом исследовательском проекте, который собираюсь запустить. Мне всегда нравилось наблюдать за работой отца, проводить с ним время.
В детстве я иногда брала с собой книгу и торчала здесь, рядом с папой, часами: он работал, я читала в тишине. Отец не очень-то разговорчив, зато с ним спокойно, он умеет хорошо слушать.
Иногда мы вместе наслаждались музыкой. Когда я была ребенком, папа ставил мне любимые мелодии шестидесятых и семидесятых, а потом я повзрослела и стала включать ему записи на свой подростковый, формирующийся вкус. И отец терпеливо сносил, потому что так мы проводили вместе больше времени.
В теплые весенние и осенние дни папа во время работы открывает ворота гаража, чтобы дышать свежим воздухом и наслаждаться пением птиц, но сегодня створки закрыты и включен кондиционер. На дворе конец сентября, а жарко как летом.
– Как дела, пап? – спрашиваю я, закончив со своими новостями, хотя об истинной причине приезда так и не сказала. Кажется, на эту тему я не могу выдавить ни слова.
– Да как обычно. Все по-старому, все по-старому. Работа, мебель, на ужин – стряпня твоей матушки.
– Есть интересные заказы?
После этого вопроса папа оживляется и рассказывает об особенной серии шкафов, которую делает для семейной пары. Они даже заказали древесину в Мексике. Название сорта я и выговорить-то не могу, отец раньше с такой не имел дела. Он взволнованно описывает подробности проекта, потом наконец замолкает и мы погружаемся в уютное молчание. Я смотрю, как папа работает, и стараюсь набраться смелости, чтобы рассказать то, что хотела. Руки отца размеренно движутся взад и вперед по столешнице, взгляд время от времени уходит в сторону.