– Отец!.. Дорогой мой, дорогой отец!..
– Дитя мое!.. Маргарет!.. Милое мое дитя!..
– Отец!.. Наконец-то! Наконец-то!..
Потом отец с дочерью вошли в комнату, и дверь за ними закрылась.
Пока я ждал приглашения в комнату мистера Трелони (а я точно знал, что оно воспоследует), время для меня тянулось томительно медленно. После первых двух-трех минут необычайного душевного подъема при виде радости Маргарет я вдруг почему-то почувствовал себя забытым и одиноким, и во мне заговорил ревнивый эгоизм, свойственный всем влюбленным. Впрочем, я почти сразу отринул недостойное собственническое чувство, с полной ясностью осознав, что счастье Маргарет для меня превыше всего на свете. Последние слова, сказанные девушкой, перед тем как она закрыла дверь, давали ключ к пониманию всей ситуации в целом, как в прошлом, так и в настоящем. Два этих сильных гордых человека, хотя и были отцом и дочерью, начали узнавать друг друга только сейчас, когда дочь стала взрослой. А такие натуры, как Маргарет, взрослеют рано.
Гордость и сила обоих вкупе с закрытостью, присущей таким людям, с самого начала создали между ними некую преграду. Ни один из них не пытался пойти на сближение, уважая право другого на сдержанность, и постепенно взаимное непонимание переросло в привычку. Поэтому два любящих сердца, страстно жаждавших воссоединиться, так долго оставались врозь. Но теперь все уладилось, и я искренне возрадовался, что Маргарет наконец-то счастлива. Я по-прежнему предавался подобным раздумьям и разным мечтаниям сугубо личного свойства, когда дверь отворилась и мистер Трелони сделал приглашающий жест.
– Прошу вас, мистер Росс! – произнес он дружелюбно, но все же довольно официальным тоном, отчего я опять похолодел.
Когда я вошел в комнату, он закрыл за мной дверь и протянул руку для пожатия, а потом, не выпуская моей руки, подвел меня к дочери. Маргарет посмотрела на меня, на него, опять на меня, а потом потупила взор. Мистер Трелони наконец отпустил мою руку и, глядя прямо в лицо дочери, сказал:
– Если все обстоит так, как я думаю, нам не стоит ничего скрывать друг от друга. Малкольм Росс уже столько знает о моих делах, что сейчас ему остается либо молча удалиться, не вникая в них глубже, либо узнать еще больше. Маргарет, не хочешь ли ты показать мистеру Россу свое запястье?
Она бросила на него умоляющий взгляд, но при этом было видно, что она уже приняла решение. Ни слова не говоря, она вскинула правую руку, и широкий браслет в виде распростертых крыльев соскользнул вниз. По спине у меня пробежал озноб.