Сокровище семи звезд (Стокер) - страница 123

Он сделал паузу, и мы ошеломленно переглянулись: на дело проливался новый свет.

– Неужто вы не понимаете, что это означает? – внушительно продолжал мистер Трелони. – Разве это не проясняет замысел царицы? Она, признававшая силу знамений, магии и суеверий, естественно, выбрала для своего воскресения время, что указали ей сами верховные боги, прислав чудесный камень на молнии из иных миров. Когда срок определен сверхъестественной мудростью, не высшая ли мудрость для человека – положиться на нее? Таким образом, – голос его стал глубже и задрожал от волнения, – именно нам выпала счастливая возможность заглянуть тайком в мир далекого прошлого, какая не представлялась еще никому в современную эпоху и вряд ли когда-нибудь представится.

Все до единого загадочные письмена и символы в удивительной гробнице этой удивительной женщины содержат путеводные указания, а ключ ко многим тайнам сокрыт в чудесном рубине, что она держала в своей мертвой руке у своего мертвого сердца, которому – как она надеялась и верила – суждено однажды забиться вновь, в новом и более возвышенном мире!

Теперь осталось лишь уточнить мелкие подробности. Маргарет убедительно объяснила нам истинные устремления великой царицы! – Он ласково взглянул на дочь и погладил ее руку. – И я лично искренне надеюсь, что она права, ибо в таком случае, уверен, каждый из нас будет счастлив содействовать осуществлению столь прекрасной надежды. Но нам не стоит слишком спешить или слишком уж полагаться на наши нынешние знания. Голос, которому мы внемлем, доносится к нам из глубины времен, разительно непохожих на наши, когда человеческая жизнь ценилась невысоко, а принятая мораль не особо порицала тех, кто без лишних раздумий и любым способом устранял препятствия на пути к своей цели. Нам нужно сосредоточиться на научной стороне дела и посмотреть, какой оборот оно примет со стороны мистической.

Теперь о каменном сундучке – так называемом «волшебном ларце». Как я уже говорил, у меня нет ни малейших сомнений, что он открывается под влиянием некой особой силы света или каких-то его свойств, пока нам неизвестных. И здесь перед нами широкий простор для гипотез и экспериментов, потому что ученые до сих пор не установили точные различия между видами света, обладающими разной энергией и интенсивностью. Даже не изучая всевозможные световые излучения, мы, полагаю, можем с уверенностью утверждать, что все они разнятся по своим свойствам и мощности. Это огромное поле для научных исследований по-прежнему остается практически невозделанным. Сегодня о природных силах мы знаем так мало, что воображение не ограничено никакими рамками в том, что касается будущих достижений. Всего за несколько последних лет были сделаны такие открытия, за которые еще два века назад ученых, которые их совершили, сожгли бы на костре. Сжижение кислорода; существование радия, гелия, полония и аргона; различные мощности катодных, рентгеновских и беккерелевых лучей. И если мы наконец научно докажем, что есть качественно отличные друг от друга виды света, то, вполне возможно, обнаружим также, что и процесс горения протекает неодинаково: что одни виды пламени обладают свойствами, которых нет у других. Возможно, какие-то сущностные свойства вещества сохраняются даже при разрушении его структуры. Вчера вечером я думал об этом и пришел к следующему предположению: если одним маслам присущи некие характерные качества, другим не свойственные, то аналогичные или сходные особенности должны сохраняться и у смесей. Думаю, каждый из нас хотя бы однажды замечал, что при горении рапсового масла пламя совсем не такое, как при горении парафина, или что каменноугольный газ горит иначе, чем китовый жир. Служители маяков хорошо знают эту разницу! Внезапно мне пришло в голову, что, возможно, масло в сосудах, найденных в гробнице Теры, обладало каким-то особым свойством. Внутренностей в них не оказалось, а стало быть, канопы были помещены туда для некой иной цели. Я вспомнил замечание ван Хайна о том, каким образом они были запечатаны: надежной, но тонкой восковой пробкой, которую легко взломать. Сами сосуды находились в каменном сундучке, необычайно прочном и герметично запечатанном, но открывавшемся без усилий. Соответственно, я тотчас обследовал сосуды. На дне в каждом из них осталось немного масла, совсем чуть-чуть, но оно сильно загустело за два с половиной века, пока канопы стояли вскрытыми, однако не прогоркло, и при внимательном изучении я распознал в нем кедровое масло – от него все еще исходил еле уловимый хвойный аромат. Это навело меня на мысль, что оно предназначалось для наших ламп. Человек, наполнивший доверху сосуды и поместивший их в сундучок, понимал, что с течением времени значительная часть масла может улетучиться, даже при его хранении в запечатанных алебастровых сосудах, и принял это в расчет, так как в каждом из них изначально содержалось такое количество масла, какого хватило бы, чтобы заправить все лампы с полдюжины раз. С частью оставшегося масла я провел ряд экспериментов, и они дали полезные результаты. Вы, доктор, конечно же, знаете, что кедровое масло, широко применявшееся египтянами в бальзамировании и погребальных обрядах, обладает ярко выраженной светопреломляющей способностью, отсутствующей у других масел. Например, оно используется в линзах современных микроскопов для повышения четкости изображения. Вчера я заправил маслом одну из ламп и поставил ее рядом с полупрозрачной частью волшебного ларца. Результат оказался поразительным: внутри возникло сияние гораздо более яркое, чем я ожидал, а вот электрический светильник, поставленный на то же место, не произвел никакого эффекта – ну или почти никакого. Я провел бы опыт и с остальными шестью лампами, но у меня вышло все масло. Впрочем, это дело поправимое: я уже заказал – и в самом скором времени получу – достаточное количество кедрового масла. Если наш эксперимент почему-либо и сорвется, то уж точно не по этой причине! Посмотрим! Посмотрим!