Мне думается, вся совокупность этих иероглифических рисунков означает, что во время движения солнца с запада на восток – от заката до восхода, когда оно проходит через Нижний мир, то есть ночью, – сердце, сохраняющее свою материальную природу даже в гробнице, покинуть которую оно никак не может, просто медленно поворачивается, чтобы всегда быть обращенным к Ра, богу солнца, источнику всякого блага. А двойник, воплощающий деятельное начало, и днем и ночью волен свободно перемещаться куда пожелает. Если моя догадка верна, значит здесь содержится предупреждение… предостережение… напоминание о том, что разум мумии вечно бодрствует и с ним надо считаться.
Или же, возможно, здесь заключено указание, что в ночь воскресения Ка навсегда покинет сердце царицы – и она возродится лишь к низшей, сугубо телесной жизни. Что станется тогда с памятью и всеми знаниями, накопленными за долгое время странствий ее души? Все самое ценное, что Тера могла бы дать миру, повторно явившись в него, будет безвозвратно утрачено! Впрочем, на сей счет я особо не тревожусь. Это, в конце концов, всего лишь праздные домыслы, решительно противоречащие одному из основных положений египетской теологии: Ка есть неотъемлемая часть человеческой индивидуальности.
Мистер Трелони умолк, и мы все продолжали молчать, выжидательно на него глядя. Наконец тишину нарушил доктор Винчестер:
– Но не следует ли из всего вами сказанного, что царица опасалась вторжения в свою гробницу?
– Дорогой мой сэр, – с благодушной улыбкой ответил мистер Трелони, – она была к нему готова. Грабители могил появились на свете не вчера – наверняка промышляли и во времена царствования ее династии. Тера не просто предполагала возможность такого вторжения, а с уверенностью ожидала его, о чем свидетельствуют меры предосторожности, ею принятые. Во-первых, она спрятала светильники в потайном сердабе, а во-вторых, установила возле него «грозного стража» – то есть заранее позаботилась о средствах защиты, как пассивных, так и активных. На самом деле, судя по многим намекам, тщательно зашифрованным в дошедших до нас письменах, она даже допускала, что кто-то – вроде нас с вами, к примеру, – со всей основательностью возьмется за работу, которую она сама намеревалась выполнить в урочное время. Впрочем, сейчас я просто строю гипотезы. Ключ к разгадке доступен лишь видящему оку!
Опять наступило долгое молчание. На сей раз первой заговорила Маргарет:
– Отец, можно ли мне взять чертежи? Я хотела бы изучить их на досуге.
– Конечно, голубушка! – сердечно воскликнул мистер Трелони, вручая ей бумаги.