Не то чтобы я сомневался в нем: он определенно был человеком кристальной честности, – но именно этого качества нам сейчас и надлежало опасаться. Неколебимо верный своим обязательствам, он будет хранить тайну до конца, если сочтет это своим долгом. Однако здесь имел место случай по меньшей мере нерядовой, который требовал более широкого, чем обычно, понимания границ конфиденциальности. Для нас неведение означало беспомощность. Узнав что-нибудь о прошлом мистера Трелони, мы смогли бы хоть сколько-нибудь прояснить обстоятельства, предшествовавшие нападению, а значит, найти способ вернуть пациента в чувство. Возможно, часть древних артефактов все-таки нужно вынести из комнаты… Мысли мои снова начинали блуждать. Встряхнувшись, я принялся наблюдать за мистером Корбеком. Он смотрел на своего друга, ныне столь беспомощного, с выражением бесконечной жалости на загорелом, изрезанном морщинами лице. Черты мистера Трелони сохраняли суровость даже во сне, но почему-то от этого он выглядел лишь еще беззащитнее. Когда видишь в таком состоянии человека слабого или заурядного, особого волнения не испытываешь, но этот целеустремленный, властный мужчина, погруженный в беспробудный сон, являл собой поистине душераздирающее зрелище, подобный величественной руине. Мы все уже привыкли к плачевному виду пациента, но я заметил, что сейчас, в присутствии постороннего, чувство горестного сострадания с новой силой охватило мисс Трелони, как, впрочем, и меня. Лицо мистера Корбека стало жестким; выражение жалости бесследно исчезло, сменившись мрачной непреклонностью, не сулившей ничего хорошего тому, кто сокрушил столь могучую силу. Уже секунду спустя его черты приняли выражение твердой решимости: казалось, теперь он направил всю свою неукротимую энергию на некую вполне определенную цель. Мистер Корбек обвел нас взором и, задержав его на сиделке Кеннеди, приподнял брови. Заметив это, сиделка в свою очередь вопросительно посмотрела на мисс Трелони, которая ответила ей быстрым выразительным взглядом. Поняв все без слов, сиделка тихо вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Сначала мистер Корбек повернулся ко мне, движимый естественным желанием сильного мужчины говорить не с женщиной, а с равным себе, но потом, вспомнив о долге вежливости, обратился к мисс Трелони:
– Расскажите мне все по порядку. Как все началось и когда.
Мисс Трелони просительно посмотрела на меня, и я тут же пустился в детальный рассказ о произошедших событиях. Пока я говорил, наш гость ни разу не пошевелился, но его бронзовое лицо постепенно приобрело, образно говоря, стальное выражение. Когда под конец я поведал о визите мистера Марвина и о доверенности, ему выданной, мистер Корбек несколько оживился. А когда я, заметив его интерес, более подробно описал условия, оговоренные в доверительной бумаге, он воскликнул: