Когда козьи следы заметает пурга,
и незримые демоны воют в ущельях,
когда скалы качаются, как на качелях, —
всех согреет тепло моего очага.
На высоком утёсе, где клёкот орлов
признаётся в любви к пламенеющим льдинам,
доживаю свой век в этом замке старинном
я — пришедший когда-то в обитель богов.
Мне наградой стал только раскатистый смех
горделивых седых, снеговых великанов,
от которого снежные барсы, отпрянув,
устремляют трусливо в долины свой бег.
Я поднялся над бездной, но я никогда,
даже в снах золотистых, или призрачно-синих,
не бывал никогда на одной недоступной вершине,
над которой горит голубая звезда.
Я устал, я состарился в этих снегах,
и со мной старый пёс — он в удачу не верит,
потому что давно хохот вьюги за дверью
в дряхлом сердце рождает лишь холод и страх.
Но зато как я рад усадить к очагу
обмороженных путников поздней порою.
Я для них ароматные вина открою,
что в подвалах своих столько лет берегу.
Тихо тянет огонь из камина ладонь,
нежной лилией к полночи вянет беседа…
Завтра снова идти им по козьему следу,
по бездонным ущельям с сверкающим льдом.
Им не хочется спать от рассказов моих,
но один за другим опускают ресницы.
Снится им та земля, где не знают о них,
и в садах им поют неизвестные птицы.
А наутро морозный и радостный крик
ненадолго опять оживит эти скалы.
Только раз обернутся: «Спасибо, старик!»
И тревожно мой пёс свои зубы оскалит.
Я с надеждой смотрю на рассвет золотой,
и вчерашних гостей провожая в дорогу,
я молюсь нелюдимому снежному богу
на высокой горе с голубою звездой.