– Я страдаю не из-за того, что он сделал со мной. Меня мучает ощущение безнадежности. Мне некуда идти. У меня нет семьи, которая ждала бы меня. Нет доброго друга, который переживал бы. Джейкоб был самым близким мне человеком. А ему теперь все равно, жива я или нет, в Америке я или где-нибудь еще.
К горлу у меня подкатил ком.
– Мне некуда больше идти…
Я умылась и приготовилась ко сну. Раньше моя спальня олицетворяла для меня безопасный уголок, но теперь я ненавидела ее – за исключением времени сна. Единственное, что давало мне ощущение спокойствия, – это объятия Кроу.
Он был моим рыцарем, моим защитником, причем даже во сне. Но я не могла спать с ним каждую ночь. Пуговиц оставалось все меньше, и мне не хотелось промотать их сразу.
В дверь постучали. Уверенно, по-мужски.
– Войдите.
Я перекинула через плечо расчесанные перед сном волосы. Из одежды на мне была только футболка Кроу, которая была велика мне раз в десять и достигала коленей. Мне это не мешало. Напротив, было ощущение, будто он постоянно обнимает меня.
Он вошел в своих серых спортивных штанах, голый по пояс. Крепко сбитое, мускулистое тело, рельефные мышцы, плотно обтягивающие кости.
Прежде чем присесть ко мне на постель, он некоторое время смотрел на пылающий в камине огонь. У Кроу были длинные ноги – когда он опустился на матрас, ему пришлось поджать их, тогда как мои едва доставали до пола. Он положил руки на колени и спросил:
– Хочешь, я посплю с тобой?
Я взглянула на чашу с пуговицами. Там, на дне, их лежало шесть – каждая авторская, неповторимая. Это был мой сберегательный счет. И я не хотела его растрачивать попусту. Мне могли присниться кошмары, или же Кроу мог задумать что-то похуже.
– Нет, спасибо. Все хорошо.
Он покосился на меня, следя за выражением моего лица.
– Жаль. Я хотел помочь тебе.
Его голос осекся. Я впервые поняла, что он тоже может испытывать душевную боль. Впрочем, я никогда не могла угадать его настроения. Иногда мне казалось, что он искренне заботится обо мне. Но на следующий день он мог легко пнуть меня, словно дворового пса. Понять его было решительно невозможно.
– Чем тут поможешь, Кроу?
– Я хочу дать тебе понять, что я знаю, что такое предательство. Я знаю, что значит испытывать боль. Знаю, что такое, когда некуда больше идти.
Он уставился на свои сцепленные руки. Кончики его встрепанных каштановых волос торчали в разные стороны.
– Ты не одна. И никогда не будешь.
Я старалась не пропустить ни единого его слова.
– Что с тобой?
Никогда еще Кроу не был так откровенен со мной. Все, что я о нем знала, – у него был брат, и у них были весьма сложные отношения.