– Пуговица…
Он испускал семя, уставившись на меня немигающим взором. Он следил за моей реакцией, как бы объясняя, что только я могу быть источником его наслаждения. Да, я больше не была его рабыней, но отныне всецело принадлежала ему.
– Как же хорошо…
Я слегка раздвинула ноги, чтобы ему было удобнее дать мне все, что он только мог дать.
Кроу издал вздох удовольствия и расслабился. Мускулы сразу стали мягкими; наконец он смог свободно вдохнуть. Он все еще витал в облаках оргазма, но постепенно стал возвращаться к реальности.
– Нравится моя сперма, правда?
Он лицом прижался к моему лицу, все еще прерывисто дыша.
– Да.
Я обняла его за талию и придвинула к себе.
– Да. Мне очень приятно ощущать тебя внутри себя. Пока ты на работе, я постоянно о тебе думаю.
Его глаза страстно потемнели:
– Пуговица… ты всегда точно знаешь, что я хочу услышать.
С этими словами он поцеловал меня – на этот раз его поцелуй был гораздо крепче, чем в прошлый раз. Он целовал меня страстно, зовуще, так, чтобы я снова отдалась ему. И хотя это была лишь слабая тень того, насколько он может быть дик и мощен, я снова почувствовала возбуждение.
Наши губы наконец разлепились, и он медленно вынул член из меня. Затем он стал ощупывать мое влагалище пальцами, проверяя, не вытекло ли что наружу. С удовлетворением убедившись, что ни капли его спермы не пропало, он произнес:
– Ты моя…
– Да, твоя.
Он поцеловал меня в шею и стиснул мою грудь в объятиях.
– Как ты чувствуешь себя?
И он нежно провел рукой по моему бедру, как бы проверяя, не причинил ли он мне дополнительной травмы.
– Обалденно. И спать хочется.
Тогда он поцеловал меня во влагалище и прилег рядом:
– Тебе точно не было больно?
– Нет, конечно.
Раньше ему нравились мои страдания, и вот теперь даже мысль об этом вызывала в нем ужас. Я невольно отметила это обстоятельство, настолько велик был контраст.
Кроу улегся рядом, и я заметила, как его полуопавший член покоится на его животе. Он завел руку себе за голову и утомленно прикрыл глаза.
Я уютно пристроилась рядом и положила голову ему на грудь. Протянув под одеялом руку, я обняла его и сразу же почувствовала, как отлетаю прочь. Мои раны постоянно причиняли мне страшную боль, но едва лишь рядом оказывался Кроу, боль отступала. Он защищал меня и во сне, и когда я бодрствовала. Но его защита также распространялась на такие вещи, которых никто бы не смог понять или увидеть, – печаль, боль, безнадежность.
Ничто не могло ему противостоять.
– Надень-ка вот это!
Кроу бросил мне на постель черное платье без верха.
– Ну, давай же, скорее!