– Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала, – призналась она.
* * *
Квартира, в которой я провела свое детство, тоже опустела. Родители собрали в коробки все вещи и книги. Мама после больницы была очень воодушевленной. А вот папа, наоборот, стал еще более молчаливым и задумчивым. Сильно его подкосила болезнь мамы, да и предстоящий переезд добавлял забот. В их с мамой возрасте уже сложно решиться на такие глобальные перемены.
Со мной папа по-прежнему держался сдержанно. Нет, конечно, он по-прежнему называл меня зайчиком и солнышком, но наши отношения явно изменились. Мы и раньше не были особо близки, а теперь мне наедине с ним стало совсем тоскливо…
Мама любила фантазировать, как может начаться наша новая жизнь. И в каждой ее фантазии я играла одну из главных ролей. Вот мы с мамой пойдем туда-то и купим то-то… Посмотрим на это и попробуем вон то… Давно я не видела ее такой воодушевленной. Чувствовала мама себя намного лучше. По крайней мере, во время сборов была бодра и не уставала повторять, что это предстоящий переезд придает ей сил. Моей маме было легко расставаться с этим городом. Кроме отца, у нее никого не было. С матерью отношения были натянуты, со свекровью – тоже. Мама никогда ни с кем не дружила. И, учитывая ее непростой характер, это меня ничуть не удивляло. Мама даже с легкостью рассталась со своей работой, где у нее время от времени вспыхивали конфликты с коллегами.
Она будто убегала от чего-то. От старой жизни и прежних обид. Мама всегда на всех обижалась и считала, что ее недооценивают. Папина работа за границей стала для нее личной победой. Может, она хотела начать все с чистого листа? Даже в общении со мной, ведь каждый раз, когда я навещала ее в больнице, она была совсем другой, словно ранее мне незнакомой. Правда, как только я дала свое согласие на отъезд, а мама наконец оказалась дома, все потихоньку возвращалось на круги своя, хотя я видела, что мама старается держать себя в руках и не давить на меня. Я искренне верила, что она хочет навести мосты, помириться и исправиться. Но хотела ли новой жизни я?..
Мама с дробным стуком нарезала огурцы для салата, а мы с папой сидели молча и с задумчивым видом наблюдали за процессом. Я уже мысленно перенесла нас всех на другой материк. Там мы, скорее всего, точно так же будем в тишине сидеть за столом, и напряжение это никуда не денется. Разве что отцу придется много работать, а мне оставаться наедине с мамой.
– А твоя подруга… Олечка… – начала вдруг мама. От неожиданности я вздрогнула и подняла на маму глаза.
«Олечка…» По-моему, в школьные годы мама так ласково мою подругу не называла. Она вообще не произносила ее имени. В нашем доме моя подруга Оля Маркушова была исключительно «эта». Эта девочка, которая испортила примерную Вареньку… Стоит признать, что Оля в принципе единственная моя подруга, о существовании которой знала мама. Другие ее не волновали и ни капельки не интересовали. Попроси я сейчас у мамы назвать имя хотя бы одной моей университетской подруги, ее этот вопрос поставил бы в тупик.