Тойво пошел следом за ним, а, поравнявшись, оглушительно шепнул ему прямо на ухо:
— Антти!
Тот подпрыгнул на месте и, похоже, чуть-чуть описался в штаны. Вероятно, не привык к такого рода случайностям на улице.
— Как? — спросил он, зажав ладонью оглушенное ухо. — Чего вы хотите?
— Это меня зовут «Антти». А ты — Юрье. Так? — подвинувшись к нему вплотную и дыша недавно специально пережеванным чесноком, спросил Тойво.
— Я Антти, то есть, Юрье. Но в чем дело? Ты что — белены объелся?
Похоже, он быстро начал приходить в себя.
— Чеснока, — поправил Антикайнен. — Поговорим?
— О чем? — досадливо поправляя брюки — точно, описался! — спросил Лейно.
— О литературе, — сказал Тойво и подмигнул.
Юрье сразу на память пришло только что полученное письмо, из которого он ничего не понял. Он почесал в затылке, пытаясь сообразить, посмотрел на Антикайнена, потом еще раз и, вдруг, заулыбался.
— Ох и сволочь ты, — сказал он несколько неожиданно.
— Почему? — настал черед удивляться самому Тойво.
— Я тебя знаю.
— А я тебя — не очень. Вернее, не знаю совсем.
— Ты же тот самый красный террорист Антикайнен, который лыжник! — перейдя на зловещий шепот, сказал Юрье.
— Нет, — даже слегка растерялся Тойво. — Он — это не я. Точнее, я — это не он.
— Да ладно! — Лейно даже махнул рукой. — Помню еще в восемнадцатом году видел тебя с Вилли Брандтом, а потом с этим русским революционером — с Бокием. Помню твои выступления перед рабочими в Тампере.
— В Турку, — поправил его Антикайнен.
— Вот, а, говоришь, не ты. Побеседуем? Только мне домой забежать надо, а то напугался преизрядно.
Потом они отправились в «очень приличную чайную», где за чашечкой крепкого чая можно было вести разговоры хоть до посинения.
— Нам «воробышка» для настроения, — сказал Юрье, и потому, что его никто не стал переспрашивать, сделалось понятно, что он здесь свой проверенный и бывалый клиент.
Лейно был уверен, что Антикайнена прислали из «центра» с каким-то особым заданием. Мировую революцию замутить, либо Маннергейма пришить, немецкого прихвостня, или что-то еще секретное. Тойво не пытался его разубедить, но понимал, что придется раскрыться. Ну, или частично выдать правду, недомолвками придавая ей загадочный и даже сакральный оттенок. В смысле «великих коммунистических идей» сакральность.
Антикайнен с первых же минут общения видел в собеседнике своего в доску парня. Веселый, остроумный, очень неглупый и способный к анализу ситуации с прагматической точки зрения, — Юрье располагал к себе. Однако Тойво помнил слова Лиисы, а также знал о некоей связи Лейно с продажной шкурой Степановым. Чтобы сделать какой-то вывод, этого, конечно, недостаточно. Но в общих чертах получалось нечто следующее: партийное дело вполне могло превратить дружески настроенного человека в полного недруга. То есть, можно общаться с Юрье и быть уверенным, что он не побежит в полицию, но при возникновении неких обстоятельств, которые как-то пагубно могут отразиться на репутации или дальнейших перспективах — сдаст, не поморщившись.