Мне вдруг пришло на ум множество вопросов, которые я хотел бы ей задать. Но Софи как в воду канула.
А мое письмо, которое вытащила из тайника и принялась читать Катрин, по-прежнему лежало на месте.
Каждый раз, приходя на кладбище, я проверял вскрытый конверт, который я после памятного происшествия вернул обратно в тайник. С тех пор его никто не забрал. Письмо под номером тридцать один так и пролежало в маленьком тайнике неделю, вторую и третью.
Новых знаков тоже не появлялось. Очевидно, я навлек на себя гнев всех существ женского пола. Никто со мной больше не разговаривал, никто не окликал, никто не оставлял никаких посланий. И через неделю я почувствовал себя совершенно покинутым, точно меня забыла даже Элен. Я был в таком отчаянии, что не мог сделать правильные выводы и только спрашивал себя, чем же я так провинился, чтобы разрушить все чары.
То обстоятельство, что игра закончилась ровно с того дня, когда я поймал с поличным Катрин, конечно, говорило о многом. Разве это могло быть простым совпадением? Если Александр прав, то не могло. И для него все было ясно.
– Да наплюй ты на пресловутое внутреннее чувство! – высказался он, как всегда, по-мужицки грубо, когда меня в очередной раз одолевали сомнения. – Катрин, естественно, сказала не всю правду. Я считаю, что все твои письма лежат у нее в ночном столике.
– Нет, Александр, в это я никогда не поверю, – сказал я, вспомнив, как она поклялась жизнью моего сына, что это не она забирала письма. – Она не могла так поступить.
– Ты уже один раз ошибся насчет Катрин. А факты говорят за себя: ты поймал ее на месте преступления и с тех пор больше никто не поинтересовался твоими письмами – даже Элен. Так что тут еще думать? Нельзя же быть таким слепым!
Возможно, я действительно был в эти недели на редкость слеп. Иногда, чтобы понять умом то, что сердцу давно известно, требуется некоторое время.
Но все-таки в конечном счете все оказалось не так, как думал Александр. Все было совсем иначе.
Настал август. Париж опустел, словно всех вымело из города метлой, и по жарким улицам слонялись только кучки туристов, не сообразивших вовремя, что август – самое неподходящее время для посещения Парижа. Я трудился над романом без прежней энергии, а все, кто мог, разъехались и теперь прогуливались по маленьким, продуваемым свежим ветром городкам Лазурного Берега или по бескрайним пляжам атлантического побережья.
Артюр с maman и своей маленькой подружкой Джульеттой тоже отправился на каникулы. Я проводил их и еще долго махал им вслед с железнодорожной платформы, хотя в окнах за бликующими стеклами поезда ничего не было видно.