– Складно рисует, – одобрил он.
Я развязно ухмыльнулся, издевательски заметив:
– Ничего, скоро ее ротик будет занят кое-чем другим.
Пайк похабно заржал.
– Давай, пора развлекать бухих крестьян, кожевников и другой сброд с большой дороги, – наемник рванул за рукав.
На этот раз девка не выдержала и завизжала уже без всяких ругательств.
– Нет! Вы не посмеете! – дикой кошкой заорала падшая, вырываясь из рук.
– Конечно посмеем. Сейчас тебя во все дырки отрахает грязное мужичье и ты узнаешь, что значит получить наслаждение, – пообещал Пайк, его пиетет перед божественной сущностью куда-то исчез.
Завязки под давлением кинжала лопнули, получив свободу упругие груди скакнули вперед, едва не вырвавшись наружу, полоска кожи все еще их скрывала, но появилась видимая ложбинка.
Сломать богиню труднее смертной. Любая девица на ее месте давно бы зарыдала и выложил все, что знала, а эта снова сыплет проклятьями и бранью.
Ну и что с такой делать? Блин, ну и упертая тварь. Интересно они все там настолько безбашенные? А может разгадала, что это блеф и пустые угрозы? Еще хуже. В таком случае с ней вообще не совладать.
Из глубины души поднялся какой-то темный холодок, завладел сознанием, делая движения выверенными и четкими. Я взял падшую за локоть, заставляя подняться.
И вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не испытываю каких-либо угрызений совести. Странно, ведь должно же что-то шевельнуться в душе. Неужели опять действие перстня? И слабость куда-то пропала, уступив место холодному расчету.
Это было не от Эри, не от землянина двадцать первого века. Совершенной иной образ мысли, самого мировоззрения, менталитета. Оно не влияло на разум напрямую, только смещало акценты, выдвигая какие-то приоритеты на передний план и задвигая другие на второй.
Не этика, не мораль. Простой иной способ мышления. Словно парадигма поведения, поставленная под другим углом. Нельзя сказать, что это пугало, скорее удивляло. И самую малость вызвало опасение за рассудок. Изменения проникали все глубже и неизвестно куда в конечном итоге могли привести.
– Хвати с меня этого дерьма. Пошли на улицу, срубим ей башку и дело с концом, – скомандовал я.
Пайк нерешительно потянул из ножен меч, скрежет металла прошелся по нервам наждачной бумагой. Наступил переломный момент, видимо она поняла, что шутки кончились, ругань резко иссякла. Тишина показалось настолько оглушительной, что мы притормозили. Лишь шум дождя доносился из-за приоткрытых створок конюшни.
– Диира, меня зовут Диира, – глухо обронила одержимая магичка, окончательно сдавшись.