– Слишком темно, – наконец возражает старик. – Ей нельзя уходить сегодня.
Мэтью бормочет ругательства себе под нос.
– Значит, с первыми лучами солнца, – заключает он и направляется к выходу, бросая через плечо: – Вон из этого дома, и никогда не возвращайся.
Оливия зло и растерянно таращится ему вслед. Смотрит на Ханну, на Эдгара, надеясь на хоть какие-то объяснения, но никто не говорит ни слова. Они так и стоят втроем в гостиной, где слышны лишь топот сапог Мэтью, треск очага и прерывистое дыхание Оливии.
Она смотрит в камин: письмо исчезло, а с ним и мечты о Галланте. Озирается в поисках чемодана, потом оглядывается на дверь.
Куда же ей идти?
– Сегодня об этом тревожиться ни к чему, – вздыхает Ханна. – Утро вечера мудренее.
Она устало откидывается на спинку дивана, и Эдгар кладет руку ей на плечо. Оливия замечает: Ханна склоняется к нему.
– Мне жаль, – говорит она. – Мэтью нынче сам не свой. Когда-то он был славным мальчиком.
В это Оливии верится с трудом. Она пытается перехватить взгляд Эдгара, попросить объяснений, но старик не смотрит на нее. Тогда, опустившись на колени, Оливия начинает собирать осколки вазы, только Ханна ей не дает.
– Оставь, – говорит она и с усмешкой добавляет: – Ты оказала мне услугу. Я всегда думала, что эта ваза уродливая. Должно быть, ты голодна?
Оливия вскакивает на ноги. Она не слишком голодна, но Ханна не дожидается ответа.
– Пойду-ка состряпаю что-нибудь на скорую руку. Эдгар?
– Идем, дитя, – вздыхает тот, поднимая чемодан гостьи. – Я провожу тебя в комнату.
* * *
Лестница, по которой Эдгар ведет ее наверх, старая, но прочная. Шаги едва слышны. Оливия перехватывает взгляд своего провожатого и показывает знаками: «Давно вы здесь живете?»
– Слишком давно, – с усталой улыбкой отвечает тот. – Дольше, чем Мэтью, но не так давно, как Ханна.
«Вы знали мою мать?»
– Да. Мы все были убиты горем, когда она исчезла.
Сердце Оливии частит, в памяти всплывают слова матери.
Свобода – что за жалкое слово для такого изумительного понятия. Не знаю, каково это, но хочу узнать.
Ее мать не силой увезли из Галланта. Она ушла по собственной воле. Руки Оливии порхают быстрее, вопросы так и льются:
«Куда она отправилась? Вы знаете почему? Она вернулась?»
Эдгар медленно и уверенно качает головой.
«Она умерла?»
Этот вопрос Оливия боялась задавать: по правде говоря, она все еще не знала, что сталось с мамой. Читая последние страницы дневника, Оливия всегда воображала, как мать пятится к краю обрыва. Шаг, еще шажок, и вот уже земля уходит из-под ног.
Каждое слово звучало как прощание, и все же…