Я сослался на просьбу покойного, семейные обстоятельства которого якобы делали подобное отношение необходимым. Событие пришлось как нельзя более кстати, и просьба моя была исполнена без возражений. Не знаю, каким образом сообщение о смерти попало в газеты, – это не моих рук дело. Называть Арчера свидетелем обвинения, который участвовал в судебном процессе против лорда Дьюнорана, было большим риском – могло последовать опровержение, но этого, впрочем, не случилось. Под документом стояла подпись и сэра Филипа Дрейтона, которая вполне удовлетворила юристов.
Оказавшись в Чейплизоде, я скоро обнаружил, однако, что дьявол со мной еще не расквитался и что мне предстоит, по-видимому, малоприятная работа. Я не подозревал, что Айронз ходит по земле, и он тоже не числил меня в живых. Расставшись, мы никак с ним не соприкасались, и трудно было вообразить, что наши пути вновь сойдутся. И все-таки мы встретились: он узнал меня, а я – его. Айронз – малый пугливый, с причудами.
Он меня боялся и ни разу не пробовал, используя известную ему тайну, выудить из меня деньги. Но мне было не по себе. Я сомневался: что, если после моего отъезда он обо всем разболтает? Я взвесил все соображения и пришел к выводу, что с Айронзом придется, очевидно, как-то поладить, но толкнуть к этому меня могла только крайняя необходимость. Иное дело доктор Стерк – тупой, самонадеянный болван. Лицо его показалось мне знакомым по Ньюмаркету; годы его изменили, однако вскоре выяснилось, что я не ошибся, – это подтвердил и Айронз, подробно рассказавший мне о докторе. Я почувствовал, что Стерк пытается меня раскусить, хотя и безуспешно; нельзя было предвидеть, какой образ действий он изберет; а что именно он видел и насколько хорошо запомнил – оставалось только гадать. Ощущение тоже было не из приятных.
Мне вздумалось жениться. Называть имена нет необходимости. Я полагал, что затруднений – ввиду моего богатства – не встречу. Если бы брак состоялся, я покинул бы Чейплизод.
Но ничего этого не произошло. Всем было бы лучше, если бы мысль об угрозе не запала мне в голову. Такой уж я человек: поставив перед собой цель, не откажусь от нее, пока не попытаюсь достигнуть. Я способен выжидать и, прежде чем нанести удар, наперед продумать, что выигрышней. Но от однажды намеченного я уже не отступаюсь и поэтому продолжал гнуть свое.
Упорство этого мерзавца Стерка казалось мне опасным. Чтобы уцелеть самому, необходимо было его устранить. Я испробовал несколько способов. Сначала подбил его рассориться с Тулом, но до дуэли дело не дошло; более серьезной оказалась размолвка с Наттером, но и та кончилась ничем. Деваться было некуда, сэр, и час мой настал. Случилось то, чего я давно ожидал: у меня в кабинете Стерк объявил, что узнал меня, и потребовал денег. Деньги – пустяк; я мог отвалить их целую кучу, хотя при шантаже поборы склонны возрастать – и легко остаться раздетым до нитки. Хуже другое: стоит человеку заполучить от вас на таких условиях пускай даже шестипенсовик – и он становится вашим тираном, он начинает вами повелевать, а рабства терпеть я не в состоянии.