— Как это «доброе утро»? А оно бывает злое?
— О, поверьте, бывает. Бывает даже злая ночь.
Хаки Энгатти встретил меня как старого друга.
— Привет, Самиран!
Я приветливо кивнул и сел на лавку рядом. Рукопожатия в Дивии были не в ходу. Кажется, их использовали только близкие друзья.
Хаки выглядел празднично. Туника не мятая, а гладкая и почти новая. Сандалии начищены до блеска, а их шнуровка затейливо обвивала ноги почти до колен, заканчиваясь двумя крупными железными украшениями в виде иероглифов «СВИРЕПЫЙ» и «БЕЗЖАЛОСТНЫЙ». Волосы у парня приглажены и, кажется, обрезаны и подровнены.
Пацанчик готовился сразить Виви Карехи своей красотой.
— Отлично выглядишь, — сказал я. — Не боишься запачкаться?
Хаки двинул плечом, показывая кожаную котомку, которая висела за спиной на грязной верёвке:
— Взял другую одежду. А ты?
— У меня много одежды, не жалко.
Сегодняшний стражник был не так строг, как вчерашний. Ему было плевать, разговаривали мы или нет. Поэтому я вдоволь расспрашивал Хаки о жизни в районе так называемых Ветроломов.
По его словам, там жили самые сильные и смелые люди на всей Дивии. Все они были прославленными воинами, в одиночку сокрушившими целые армии низких царей.
— Слышал ли ты о Ротте Громобойце? — спросил Хаки.
— Не помню.
— Да ты что? — возмутился Хаки. — В битве с царём Портового Города он сотворил такой мощный «Удар Грома», один звук которого раздавил половину царского войска и потопил сотню кораблей.
— Его гром убил пять человек, — поправил стражник. — И потопил одну лодку.
— Вы ошибаетесь. Он мне сам рассказывал, как было дело.
— Никакой Ротт не Громобоец, а грязный лгун. Хвастался, что потопит все корабли Портового царя, а потопил лодку, да и та принадлежала рыбакам из другого города. Из-за его лжи и бахвальства, мы потеряли в том бою несколько воинов.
— Это вы всё врёте!
— Тот, кто верит лгуну, сам лгун, — пожал плечом стражник.
Мне пришлось вмешаться:
— Подожди, Хаки. Если Ротт Громобоец могучий и славный воин, то почему он живёт на Ветроломах, а не в центре Дивии?
— Потому что таков его Путь. Он сам решил двигаться во тьму. Я тоже так хочу.
Меня удивило, что парень так легко говорил о сумраке, тогда как и мама Самирана, и папа, и остальные презрительно отзывались об этом направлении.
— Разве путь во тьму это хорошо?
Хаки уставился на меня:
— Но ты же сам творил грязное колдовство?
— Ну, так вышло.
Хаки наставительно сказал:
— Все направления Пути равны друг другу. Они не зло и не добро, а направления. Только отрицание Пути есть истинное заблуждение.
Грустный стражник повеселел: