Слеза дрожит на кончике её ресниц, решимость на бледном лице. Как же я люблю свою сестру! Сколько я теперь не увижу её? Месяц? Три? Год?
— Джен, я не думаю, что ты безответственная дурочка! Ну по крайней мере, не чаще одного раза в неделю.
Сестра улыбается сквозь слёзы, медленно поднимает руку и касается ладонью воздуха. Там — в нескольких миллиметрах от границы, за которой начинается моё личное пространство одиночества.
Я поднимаю руку в ответ.
Мы почти соприкасаемся ладонями. Почти — на самой близкой точке, какая только может быть для меня реальной. И это почти-касание — самое большее, что дозволено мне судьбой.
Джен смеется:
— Ладно, пойду, пока не разревелась!
— Да ты уже ревёшь, глупая! — проворчала я и умолкла, чтобы скрыть спазмы, сжавшие горло.
Я спокойна. Я невозмутима. Я не имею права показывать боль — иначе Джен будет вместо учёбы с утра до ночи мучиться совестью, я её знаю…
Моя маленькая сестрёнка резко всхлипывает, отворачивается и быстро уходит, подобрав юбки — почти убегает. Не глядя больше ни на кого, взбирается в карету и забивается в самый дальний угол. Две серые в яблоках лошади нетерпеливо перебирают копытами и только и ждут сигнала, чтобы резво тронуться с места.
Я обхватываю плечи руками. Холодно. С каждой секундой расстояние увеличивается между нами, и я словно кожей это чувствую.
Вот и всё. Больше никто не будет ходить рядом — так близко, на расстоянии шага. Теперь я буду одна.
— Да чтоб меня Шелкопряд пожрал… Эмма, садись в карету!
Я обернулась и уставилась на отца, не веря своим ушам.
— Улитка Старшая, не смотри на меня такими выпученными глазами! Давай, давай, лезь быстрей к Младшей, пока я не передумал.
По лужайке пронёсся восторженный визг Дженни, который не сумел заглушить не менее восторженный мамин шёпот: «Я тебе говорила сегодня, что я тебя люблю?»
Ну а меня взяла оторопь, и я просто стояла на пороге родного Замка, не в силах сделать и шагу.
— Мне что… правда можно? — переспросила на всякий случай недоверчиво.
— Правда, правда! Иди уже.
— Но я не успела собраться!
— Пришлём тебе вещи потом.
— Но ведь зачислили только Джен…
— Пусть попробуют не принять дочь графа Винтерстоуна — камня на камне не оставлю от их богадельни!
— Но…
— Улитка, так я что-то не понял — ты учиться собираешься? Ползи уже в карету.
На этом мои аргументы кончились, и я сделала первый нетвёрдый шаг с высокого порога на зелёную траву. Сейчас апрель месяц, скоро расцветут сады — устроители Академии решили, что весеннее пробуждение природы даст самое лучшее настроение для того, чтобы стимулировать учеников приобщаться к знаниям. Но в Замке ледяной розы всегда лето, на этом заколдованном островке тепла и уюта. И вот я готовлюсь отпустить мой крохотный кораблик в свободное плавание по бурным волнам. И мне и страшно, и любопытно до дрожи.