Вот и сейчас, проснувшись из-за громкого шума одна из крох начала заливаться слезами, что очевидно не понравилось одному из подвыпивших воинов. Сменившись на посту, он уже вовсю отдыхал, и оприходовал свою ежедневную норму вина, пребывая навеселе. А пришёл сюда по-видимому всё для того же — в поисках женской ласки…
— Да заткни ты ублюдка своего! И без него голова пухнет!
— Простите! Простите… она простыла. Уснуть не может никак. Простите, я её сейчас успокою! — начала женщина в возрасте лихорадочно распахивать грубую ткань на груди, чтобы достать грудь. Но малышка отказалась от молочного сосочка, просто потому что не могла дышать из-за насморка. Выплёвывая раз за разом грудь, она продолжала плакать, срываясь уже на истерику.
— А-а-а, да что ж это такое?! — выхватив из рук женщины свёрток, мужчина отошёл в сторону. Мать ребёнка только и осталось что с ужасом наблюдать за происходящим, не чувствуя никаких сил в ногах.
— Маля! — дёрнулся было её старший брат лет шести, но женщина, как и раньше вцепилась в него мёртвой хваткой, удержав рядом с собой.
— Гирго, на ка, подкинь! — пьяный дружинник, больше смахивающий своими повадками на бандита-мародёра, передал кричащую девочку подельнику, отойдя на десяток шагов назад, — Как думаешь, попаду с первого раза? Ах-ха-ха! — вынув меч из ножен, он пару раз взмахнул им, проверяя баланс, после чего встал в стойку.
— Давай на счёт три. Раз, два, три!
Сверкающая вспышка вонзилась сперва в Гирго, уже начавшего замахиваться ребёнком для броска, отрезав его руки у самых плеч, и развалив его тело надвое. После чего на куски развалился и сам пьяница, вместе со своими подельниками, что стояли вокруг пленных.
Тут же на поляне остановился всадник на чёрной лошади, чьи копыта, грива и хвост пылали яростным жаром.
— И-и-го-о-й! — встав на дыбы, кобыла заржала, начав после бить в гневе копытом о землю.
— Семь, — подсчитав убитых, всадник слез в жуткой лошади, подобрал ребёнка, всё также заливавшегося плачем, после чего покрыл его белым пламенем. — Теперь она здорова, — отдав еле живой от ужаса женщине девочку, спасённую им в последний момент уже второй раз за неделю, барон Кёнинг нахмурился, а волосы его загорелись сами собой, обратившись в живой костёр. Увиденное вызывало в нём лишь гнев! В первую очередь на самого себя, хоть он понятия не имел как мог бы предвидеть нечто подобное…
— Это чё тут?! — из кустов вывалился ещё один бородач, на ходу застёгивая штаны. Но даже шагу ступить не успел, как его голова отделилась от тела после очередной вспышки. Место среза при этом дымилось, а кровь так и осталась внутри убитого, как и у остальных кто только что лишился жизни.