— Ах… — простонала я, чувствуя, его смешок на своей груди.
— Никуда … ты… от меня… не денешься, Лиса, — усмехнулся он. — Я найду тебя везде… И ты знаешь, что будет, когда я тебя найду…
Я задрожала, чувствуя, как сжимаюсь и напрягаюсь. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать.
— Еще раз… наденешь это платье… я его сниму! Прямо в зале суда, — задыхался Макс.
— Аха… И тогда… свидетели… станут свидетелями еще чего-то, — простонала я, выгибаясь ему навстречу.
Я почувствовала, как падаю ему на грудь, с каждым толчком вздрагивая от щемящей сладости только что испытанного блаженства.
— Да… — послышалось мне на ухо.
Я чувствовала, как мою ногу поливает струйка чего-то горячего.
— Ну что, моя сладкая? — мне снова улыбались той самой улыбкой главгада, которую мне пришлось стереть поцелуем. — Так будет каждый раз, когда ты проиграешь дело…
Ненавижу эту отвратительную прокурорскую физиономию, поэтому готова мучить его бесконечно…
— И не мечтай, — усмехнулась я, понимая, на что мне тут намекают. — Я тебя не настолько сильно люблю, чтобы так тебя радовать…
Я закусила губу, но уже не свою.
— Ну что ж… Я терпелив, — усмехнулся прокурор, отбрасывая мои волосы и нежно целуя. — Поверь мне, Лиса, у нас не просто так одна фамилия.
Я положила пальцы на его губы. Макс поцеловал их, глядя на меня глазами раскаявшегося рецидивиста.
— Не дождешься, — снова улыбнулась я, положив руки ему на грудь и отталкивая его.
— Ах, ты, — рассмеялся Макс, удерживая меня. — Ну ничего, думаю, что по этому поводу мы договоримся…
Он взял меня на руки, положил на кровать, приподнимая юбку и заставив глубоко вдохнуть в тот момент, когда его язык прикоснулся к влажной, пульсирующей точке забвения.
— Думаю, что этот аргумент придется… — я прикусила губу, выгибаясь и чувствуя, как в меня входят его пальцы. — … принять к… сведению… Мерзавец… Подлец… Как… Как же я тебя… нена… Ой!
Я молча дернула его на кровать, заставив улыбнуться, а потом уселась на его лицо, осторожно беря губами его плоть… Не люблю оставаться в долгу. Я скользила по нему, страстно и с удовольствием, поглощая его почти полностью. Сладкий стон и жестокий поцелуй, от которого я чуть не умерла на месте, приравнивались к преступлению. Ничего, у нас впереди еще вся ночь.
* * *
Утром я с трудом разлепила глаза, чувствуя, что ночь оставила мне неизгладимые впечатления. А еще по утренним крикам я узнала, чем честная практика отличается от частной. Просто то, как он собирается на работу, уже является компроматом.
— Ну правильно, — пробурчала я, укутываясь уже не половину одеяла, а во все. — Преступники не дремлют! Каждые пять минут по статистике происходит преступление!