— Что значит «зачем»? Речь идет о моем сыне! — вздохнул гном.
Я приметила огромную зеленую и уже пустую бутылку, стоящую рядом со стаканом.
— Некто уверяет, что удерживает его в заложниках ради выкупа в размере миллиона золотых! Если я согласен, то у меня есть шанс увидеть моего мальчика живым! — хрипло произнес мистер Валжебл, подкуривая еще одну сигару.
— Пусть пришлют доказательства, — скривилась я, глядя на неаккуратное письмо в руках Макса, точно повторяющее сказанное. — Нам нужны доказательства, что мальчик жив и находится у них!
— Если я согласен, то я должен разместить в газете заметку о том, что готов пожертвовать один миллион золотых на благотворительность, — вздохнул Гном Корлеоне.
Макс усмехнулся, забирая себе письмо.
— Я так понимаю, что ребята продуманные! — заметил он. — И губа у них с трещиной. С трещиной, но не дура.
— Я уже распорядился о заметке, — хрипловато произнес Валжебл, вставая с кресла и подходя к окну. На окне стояли две бутылки. Пустые. — В вечернем выпуске будет статья.
— Я съезжу, уточню у кое-кого кое-какие детали, — улыбнулся Макс, откланиваясь.
Я осталась с гномом, снова и снова изучая письмо. Буквы были налеплены в спешке, криво. Нескольких словах были ошибки. Кто-то очень торопился. Плохо, что здесь нет микроскопа. Хотя, скорее всего, лепили в перчатках. Бумага обычная, белая, похожая по формату на альбомный лист.
На столе лежала газета с фотографией сына. Тот самый выпуск, который был изъят с извинениями. Я внимательно смотрела на фотографию, пытаясь пришить каждой красавице несколько уголовных статей. Эльфки улыбались красивыми улыбками. Я взяла со стола золотую лупу с гравировкой «В», рассматривая фотографию на предмет каких-то деталей, которые могли бы пролить свет на похитителей.
— Что вы там смотрите? — произнес Валжебл.
— Эм… Красивый костюм у вашего сына, — ответила я, присматриваясь к девушкам и обрывкам фона.
— У нас с сыном свой личный портной! — произнес гном, наливая себе в стакан какое-то дорогущее пойло и залпом опрокидывая его в себя. — Он больше никого не обшивает. Пуговицы из чистого золота! Каждая из них, включая запонки, носит гравировку первой буквы нашей фамилии.
Я присмотрелась к костюму, видя какой-то смазанный вензель на каждой пуговице.
— У нас даже зубные коронки с гравировкой! — заметил с гордостью Гном Корлеоне.
Я посмотрела на лупу и поняла, чего мне не хватало в отделе, который любил тырить мои ручки. Личного гравера, который нанесет гравировку сначала на ручку. А потом на надгробной плите того, кто ее умыкнул.