И тут Варвара увидела в темноте сверкающую пряжку ремня. На котором держались элитные демонические брюки.
Оседлав демона, она ловко расстегнула ремень. Демон открыл глаза, но было уже поздно. Ширинка была расстегнута, а брюки уже покидали хозяина.
— Что?!! — охренел демон. Он был в красивых шортах с фирменной резинкой. И в лакированных ботинках. Модель называлась «Весна на Заречной улице». Если что, заречье — это самый криминальный район города. Где в избытке водятся голуби и гопники.
Второй раз Варвара не повторит этот трюк со штанами даже в порыве страсти.
— Иди сюда! — воинственно орала Варвара, размахивая штанами направо и налево.
— Ой! — внезапно пискнуло что-то в темноте. — Больно!
— Сейчас еще больнее будет! — рявкнула Варвара. Она хлестала штанами темноту, пока демон пытался их отобрать.
— Больно! — всхлипнуло что-то загнанное в угол. — Больно!
— Не будешь людям больше гадить! — процедила Варвара. Штанами влетало и нечисти, и демону.
— Чтоб она сдохла! — икнула нечисть, ойкая от каждого удара. — Так ей и надо! За моего дедушку! Ой! Ай! Будет людей, тварь, из дома на мороз выгонять!
Тут сложно понять, что произошло. Либо у Варвары устали руки. Либо она заинтересовалась словами нечисти. Но так или иначе, эти два судьбоносных события совпали.
— Что ты сказала? — спросила Варвара, пытаясь отдышаться. Ее взгляд обвел квартиру. Глаза уже привыкли к темноте. Нда! Тут и без плясового медведя справились нормально.
— Мразь она! Мразь! — послышался голос в углу. — Дедушку убила!
— Так. Погоди! Какого дедушку? — спросила Варвара, падая на стул.
— Ты ее добивать будешь, или я штаны надеваю? — спросил демон. Он изрядно обалдел от развития событий.
— Пока не знаю, — подозрительно прищурилась Варвара.
— Не знает она! Жила я значит с бабушкой и дедушкой! — выдала нечисть, сжавшись в комочек. — Бабка противная была. А дед — добрый. Всегда меня угощал. То молоко поставит. То пряник даст! Бабка вечно на деда орала, на чем свет стоит. И я ей гадила! А дед просил не делать этого. Вот так и жили!
Варвара слушала, но недоверяла.
— Когда бабку удар хватил, мы ее похоронили. И стали мирно жить. Я деду и покушать приготовлю. И дома уберу. Он совсем старенький стал. Немощный. Внуков нет. Помочь некому. Вот я и хозяйство держала, — прокашлялась нечисть.
Она сидела в углу, глядя на меня светящимися глазками.
— А потом эта приехала! Добренькая такая! Разодетая! Сумки привезла. Еды всякой! — в голосе нечисти слышалась ненависть. — Потом стала про детей, внуков расспрашивать. Я уже кружками гремлю, шторками шуршу, а дед все ей все выложил. Что один, никого нет. А эта ему бумажку какую-то подсунула. Распишись, дедушка. Он говорит: «Без очков, ничего не вижу. Да и в очках тоже…Но верю, тебе внученька!». И трясущейся рукой расписался. А на следующий день деда из дома вытащили и увезли. Я ждала его, ждала. А потом мымра эта появилась со словами: «Это все на помойку! Развалюшку сносить!». За ней мужик идет, все записывает. Потом мымра кому-то что-то говорила на крыльце, что «помер дед. На нее дом переписал!». А я все запомнила!