Скромно произнес анчутка и стал ковырять копытцем одеяло, так он все-таки хоть и был ангелом, а все равно ребенком. Боже, какой ужас. Ребенок такой кошмар в жизни видел! Куда Бог смотрел в этот момент?! Как такое допустил?
— Бегу я, значит по райским садам, и ору что есть мочи, — продолжил рассказывать анчутка, а я жадно ловила каждое слово, чувствуя огромное чувство жалости к малышу, — И ору, зову его! И тут краем глаза вижу, как летит Абаддон. А за ним тихо крадется Люцифер! Я сразу неладное заподозрил! Если они здесь, значит, Бель взял удар на себя, позволяя братьям проникнуть в сады. Я еще сильнее припустил, за ними! Они же знают, куда летят! Я тогда не знал, что они папу убить хотели, злые были. И за левиафанов, и за то, что за вас вступились, ну за людей. Что вы его любимые творения, а он палец о палец не ударил, чтобы вас спасти! Поднимаемся мы значит наверх, Люцифер на себя берет охрану верхних палат, вступая в бой с Рафаилом и Гавриилом, а Дон достает меч и идет к золотым дверям. Мне то хорошо! Я — маленький. Меня не видно. Я за ним. Дон меч достает, в двери заходит, и тут я как заору: «Метатрон, там Беля бьют!» и разревелся. Дон стоял как ошпаренный и не верил, что там на троне, не папа, а Метатрон. Сияние угасло, когда писарь к нам спустился и взял меня на руки. А я так распереживался за Бельфегора, что реву, остановиться не могу. Он меня гладит и Дону такой: «Нет его. Давно нет». и расправляя крылья вылетает со мной на руках. Мы к воротам прилетели, он смотрит на войну, что там идет и… ничего не делает! Вообще ничего! Я давай его трепать за волосы, чтобы он Белю помог, а он как статуя.
От напряжения истории я даже подалась вперед, переживая за то, что было дальше. Анчутка замер и повел носом.
— Ну! Что дальше было! — нетерпеливо проговорила я, а анчутка округлил глаза и молчал, — Рассказывай! Что там дальше?
— Белые и об этом узнать просили? — раздался голос за моей спиной, а я взвизгнула от неожиданности и подпрыгнула. — Или личная инициатива?
За моей спиной стоял Люцифер. Вот теперь мне действительно страшно! Сердце колотилось так, словно меня поймали с поличным!
— Не отдам! — выдал пушистый зверек, забегая мне за спину и широко расставляя руки в стороны. Малышу было настолько страшно, что он зажмурился, но отходить не стал. — Не позволю! Она моя!
Я боялась повернуться, пока анчутка обнимал меня за поясницу маленькими лапками и был готов вот-вот разрыдаться.
— Уходи, — дрожащим, но очень суровым голосом произнес бесенок, — А то я сейчас плакать начну! Бель услышит и придет!