— Все нормально, — процедила я, мысленно обещая оторвать мышам хвосты и превратить их в хомяков-джунгариков. А потом, будучи садистом в душе, раздать их первым встречным деткам.
— Нет. Не нормально, — произнес холодный голос, беря меня за подбородок. По щеке скатилась слеза, а я шмыгала носом. Я тут им значит покои выделила, пристроила так сказать… А они вот так?
Я молча постанывала, чувствуя, как меня бережно пытаются обнять, но мне было как-то не до этого.
— Где больно? — слышала я голос, а меня поцеловали в запястье, пока я составляла расписание дежурства кошек и планировала схему расстановки мышеловок. — Где я сделал больно?
— Это мыши, — отозвалась я, честно обещая переловить их всех и выселить.
— Снова мыши? — произнес Оберон, скидывая покрывало на пол. Следом за покрывалом полетели подушки. Ни одной мыши обнаружено не было. — Ты боишься сказать мне о том, что я сделал тебе больно? Говори, не бойся…
— Нет, — отрицательно покачала головой я. Мои пальцы нащупали булавку, спрятавшуюся на мягкой перине. — Это были маленькие, пушистые, сволочные мыши! Вот! Булавка!
Оберон смотрел на булавку таким взглядом, что я бы не хотела быть на ее месте.
— Охрана! — заорал Оберон, а дверь тут же открылась. — Быстро сюда! Кто перестилал кровать?
— Я говорю, что это были мыши! Обычные мыши! Только говорящие! — спорила я, а меня сгружали охране. Разобранная постель украшала королевские покои, пока на крик слетались феи-служанки.
— Проводите в ее покои, — произнес Оберон, а я увидела, как заклинание, связывающее нас, рассыпалось маленькими сверкающими звездочками, которые погасли, не долетев до пола.
Меня отвели в комнату, пока я прижимала к груди спадающее платье.
— Как вы могли! — возмутилась я, видя, что в комнате снова чисто и красиво. Модная линия одежды была развешана по вешалочкам, а осколки и прочие результаты неудачных заклинаний, включая дыру в стене, были убраны и заделаны.
— Как ты могла! — запищали мыши, вылезая из своих укрытий. — Ты чуть не задавила нашего собрата!
— А нечего лезть в чужую личную жизнь! Не удивительно, что предыдущая фея спилась! Это все из-за вас! — я ткнула пальцем в стадо набежавших мышей. Мне кажется, или их стало больше.
— Если ты не помнишь, крестная фея, то пить ты начала после того, как Оберон обязал тебя поставлять ему крестниц! — пропищала мышь в юбке.
Мыши вытащили ворох писем и вручили их мне. Большинство их них начинались словами «Дорогая крестная!». Я схватила первое попавшееся письмо:
«Я так рада, что ты устроила мою жизнь! Я не устаю благодарить тебя за него! Он такой заботливый, такой красивый, такой замечательный! Если бы ты знала, как я люблю Альбераунта, ты бы порадовалась за меня! Он осыпает меня золотом и бриллиантами, у меня столько роскошных нарядов, что любая принцесса умерла бы от зависти! И стоит попросить о чем-либо, он тут же подарит… Ты бы видела, какой браслет он подарил мне! Я безмерно, безгранично счастлива!»