Я смотрела с ужасом на пласт потолка, который обрушился, и вспоминала, что загадала лепрекону. Вроде бы ничего крамольного…
— Вернуться в свой мир, — прошептала я неуверенным голосом. Заиграла нежная мелодия, от которой почему-то сладко заныло сердце. Я пыталась рассмотреть невидимых музыкантов, но их нигде не было видно. — Слушай, я очень хочу… Ну ты меня понял… Мне нужно… эм… припудрить носик…
Я жалобно смотрела на короля фей, намекая, что пудрить носик я буду исключительно в уборной. И процесс затянется до тех пор, пока я не услышу истерические крики: «Ну ты скоро там?» Ответ был уже заготовлен и обсуждению не подлежал: «Через минутку выхожу!» Битву терпения лучше начинать по разные стороны двери туалета.
Я упорно шла в сторону, которую уже облюбовали гости, уверенно таща на буксире мужское терпение.
— Ты остаешься здесь, — сказала я, ласково глядя на Оберона. — Ты уже большой, чтобы ходить в женский туалет!
На меня смотрели, как на музыкальный инструмент, планируя дать несколько концертов, отыгрываясь за колкость. Я дернула светящуюся нить, которая удлинилась настолько, что я могла свободно перемещаться по красивому санузлу. Маленький водопадик, пруд с кувшинками и светлячки, решившие, что мне нужно дополнительное освещение в уютном уединении, радовали глаз. Я честно сидела и ждала, когда наконец-то у кого-то не выдержат нервы и меня отпустят, но время шло, я уже начинала скучать, а вопрос «Ты там скоро?» еще не перерос в «Ты там жива?» Странно, но мое желание «вернуться в мой мир» пока что не сбывалось. Может, дело в заклинании, которое нас связывает? Я посмотрела на кисть руки и светящуюся нитку, ведущую к двери.
Через час мне надоело, а любопытство, обзаведясь салфеточкой, доедало меня. А вдруг он там того? На всякий случай я подошла к двери, прислушиваясь и стараясь не шуршать платьем. Тапочки мягко крались по полу. За дверью была тишина, а я подозрительно прислушалась. Тишина! Осторожно, ведомая любопытством, я приоткрыла дверь, видя пустой коридор и улыбку, от которой захотелось ее тут же закрыть.
— Я все человечество терплю уже десять тысяч лет, — усмехнулся Оберон, вытаскивая меня и ведя в сторону зала, где уже начались танцы.
— О! Какой красивый молодой человек! — наигранно обрадовалась я, тонко намекая на наручник. Эльф, стоящий ко мне спиной, посмотрел на меня, привлеченный звуком моего голоса, и тут же отвернулся обратно к своей компании. — А можно я с ним потанцую? Ты меня на пару минут отпустишь?
— Нет. Не отпущу, — произнес Оберон, глядя на меня взглядом: «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы во всем созналось». — Я обозначил свою позицию.