— Ой, беда, — всхлипнула Анчутка. — Не вздумай соглашаться!
— Женщина, я не танцую, — улыбнулась я, глядя снизу вверх на полуденицу. — Я не умею!
— Не танцуешь, значит, — послышался голос полуденицы. Она склонила страшную голову на бок.
Я посмотрела на ее серп, вспоминая статую «Серп и молот, рабочий и колхозница». Одинокая колхозница ищет своего рабочего с большим молотком! О чем я только думаю! Все это проклятое солнце!
— Тогда ноги тебе серпом… — сипло произнесла полуденица.
Как только серп сверкнул при свете солнца, я почувствовала себя чемпионом мира по венским рулетам и вальсам, мастером спорта по поднятия юбочки в кордебалете и самой зажигательной зажигалкой фламенко.
— Ладно, — посмотрела я на звезду всех сельских дискотек, опускающую серп.
— Ой, мамочки! — как-то по-детски захныкала Анчутка, когда я доставала старину, чтобы тряхнуть ей как следует.
— Музыка где? Кто у нас поет? Играет? — спросила я, разминая кости. — Ой, слушай, у меня есть знакомый гармонист! Поганини! Давай его позовем! Кстати, как мужик он очень даже ничего особенного! Уже седой, к нечисти привыкший, не нервы, а канаты. Бракопригоден на все сто!
Видимо, диджея на нашей полевой дискотеке не будет.
— Кто кого перетанцует, — послышался сиплый голос.
«О, я бы перетанцевала тебя какой-нибудь рельсой!» — подумала я, глядя на серп.
— Перетанцуешь ты — награжу. Перетанцую я — ноги серпом! — произнесла полуденица.
Никогда мне еще так не хотелось танцевать! Я прикинула, что буду постепенно «танцевать» отсюда!
Полуденица закружилась, а лохмотья ее юбки разлетелись по сторонам.
— Тумс-тумс! — бурчала я, вспоминая хоть один танец.
Осмотревшись по сторонам, я схватила Анчутку и стала с ней вальсировать.
— Ты это… Ищи Антипку. Он что-нибудь придумает! — задыхалась я. — А я постараюсь танцевать до конца поля!
— Я с тобой! Ты, главное, не останавливайся! — пискнула Анчутка, пока мы кружились в вальсе. Пить хотелось дико. Я чувствовала себя верблюдом, который одним сербаньем втянет в себя половину колодца.
Не знаю, сколько времени прошло, но Анчутку пришлось отпустить. Стоило мне приблизиться к концу поля, как вдруг я оказывалась на том же самом месте, где уже виднелись круги на полях от наших танцев.
— Жарко, — стонала я, чувствуя, как липнет к телу потная рубаха.
Я увидела, как Анчутка бежит по полю, подпрыгивая. Через минуту на меня вылилось ведро прохладной воды.
— Ведро! Ведро! — орал женский голос на деревне. — Ведро у меня само ускакало!
— Я еще! — крикнула Анчутка, пока я облизывала губы и чувствовала, как с меня испаряется вся вода. Вокруг меня кружилась полуденица, выделывая такие движения, от которых у меня следом начинала кружиться голова.