— Я так понимаю, что опоздал со своим подарком.
— С подарком, как раз ты вовремя. Со всем остальным — опоздал — слегка с обидой говорю ему.
Эдриан поднимает на меня глаза, и я замечаю, что он выглядит похудевшим и уставшим.
— Совсем опоздал, или есть еще возможность все исправить? — спрашивает, с надеждой глядя на меня.
— Смотря, каков ответ на волнующий меня вопрос — отвечаю, стараясь не вестись на эти его несчастные глазки, как у Кота в сапогах из мультика «Шрек».
— Я решил не женится на Маше, понял, что не могу, ведь люблю другую девушку. Самую взбалмошную и вредную, самую невыносимую и непредсказуемую, самую красивую и восхитительную, самую страстную и великолепную. Тебя!
Я, конечно, слегка окосела: неожиданно пылкая речь как для Морозильника. Вот на счет самой вредной, это он в точку, а потому:
— И с чего это я должна тебе поверить?
— Возможно, для тебя это ничего не значит, но я настроен вполне серьезно за тобой ухаживать. И не отступлю, пока ты не согласишься! Ради того, чтобы быть с тобой я отказался от своей истинной. А сейчас мы с секретарем готовим бумаги, чтобы передать власть и трон принцессе Раяне. Думаю, знать не будет против, особенно, когда узнает, что она ждет наследника. А мы с тобой просто уедем. И будем жить в удаленном поместье. Вдвоем. И мне плевать на магическую связь и ее отсутствие между нами. Если захочешь детей — усыновим. Я на все готов ради тебя, только соглашайся.
И смотрит на меня жааалобно так. Но я же самая вредная? Вредная, я сказала!
— Это официальное предложение руки и сердца? — въедливо уточняю.
— Да! — подтверждает тот, кто еще не знает, на что подписывается.
— Хорошо, я согласна! — торможу его рукой, когда он пытается кинуться ко мне с обнимашками.
Знаю я его, сейчас как прилипнет со своими… сладкими поцелуями, то и забуду, что хотела сказать. Вообще все забуду.
— Но. От королевства отказываться не спеши! Негоже лишать нашего ребенка его права!
Гы. Кинула бомбу и наблюдаю. Сначала Эдриан хмурится, потом до него постепенно доходит, ЧТО я сказала. Он неверяще выпучивает на меня свои гляделки, одновременно с этим, потянувшись своей магией ко мне. Я тут же ощущаю, как шиповник убирает колючки, чуть отодвигается, давая возможность удостовериться.
А потом меня сбивает с ног ураган Эдриан. Он кружит, вопит, смеется и целует всю меня, куда достанет. Не сдержавшись, начинаю тоже похихикивать. Надо же, а я называла его Замороженным. Как я ошибалась!
Мы самозабвенно целуемся, а на прилавке все так же сидит Люцифер, глядя на нас равнодушными желтыми глазами. И на морде у него просто большими буквами написано: «Какие все-таки странные эти люди».