Действительно, присоединившийся к охоте пан Свино́ух куда-то пропал. Причём я его и перед боем не видел. А у нас семеро мертвецов, двое ранены тяжело, один баюкает кровавую культю. Оказываю ему первую помощь, а потом спешу на помощь Людовику. К счастью, рана хоть и глубокая, но сухожилия вроде бы не задеты. Во всяком случае, по моей просьбе Людовик довольно уверенно пошевелил пальцами.
Снова лезу в свою сумку за спиритусом, кривой иглой, выкованной по моему заказу Эрихом, и кетгутом. Кетгут я «изобрёл» относительно недавно. Помогло то, что супруга моя Ольга была медиком, и хоть работала не в хирургии, рассказывала, из чего делается кетгут. А делается шовный материал из кишечника крупного рогатого скота, которого нам по пути — в смысле скота, ну и находящегося в нём кишечника — попадалось немало. При его изготовлении нет ничего сложного. Главное достоинство кетгута в том, что он со временем рассасывается. Вот им-то я и заштопал рану нашего короля, замотав запястье последним из своих запасов куском чистого льна.
Ловлю на себе благодарный взгляд короля, ободряюще улыбаюсь в ответ. Затем принимаюсь обрабатывать руку Гильома. Он наш сюзерен, помочь ему надо по нынешним понятиям в числе первых. Да и видели мы от графа только хорошее. Дезинфицирую рану спиритусом, потом, под ругательства графа, заливаю облепиховым маслом из взятой в седельной сумке фляжки, следом зашиваю и перевязываю. Вроде всё нормально. Троих тяжелораненых перевязываю, чтоб остановить кровь, даю выпить «макового молока» из наследства Барзаги. Надеюсь, они дотянут до лагеря, где ими займутся тамплиерские лекари. Я не медик, лечить такие раны не возьмусь.
А дальше переключаюсь на Пьера. Вражеский клинок оставил кровавую борозду на его левой щеке. При ближайшем осмотре выясняется, что рана сквозная, в прореху высовывается язык парня, и я принялся штопать Пьера, пообещав, что шрам со временем будет почти не виден. А то уж очень парень распереживался, что на всю жизнь останется уродом. Хотя кто его знает, я же по образованию не хирург, тут буквально на ходу приходится приобретать соответствующие навыки. Но всё же надеюсь, что шрам и впрямь будет не очень сильно заметен.
Роланд тем временем решил связать пленнику руки за спиной. Бросил того на землю, и в этот момент с головы половца слетел шлем, из-под которого выпросталась длинная, ниже пояса, светлая коса. Да это ж баба!
Именно это и воскликнули все, кто был свидетелем этого процесса, Отон даже перекрестился. А половчанка вырвалась из рук опешившего Роланда и встала напротив, раскрасневшись от гнева и сверкая большими синими глазами, а грудь её, хоть и, как я понял, стянутая, высоко вздымалась, отчего стало ясно, что это точно женщина.