Но пираты быстро нашлись, сделав из своих щитов что-то вроде лестницы, по которой можно взбегать на хольк. Так они могут попасть на палубу не все разом, что конечно плюс. Но натиск всё равно сильный, несмотря на то что по приказу Солёного Пса несколько матросов быстро опустили (можно сказать, обвалили) рей, как-то хитроумно его крутанув, так что он зашиб пару-тройку пиратов. Но их коллег это не остановило, мгновением позже около полусотни озверелых бандитов ворвались на палубу. Закипело побоище, кровища, вопли раненых и умирающих, ругань на немецком…На форкастеле больше делать нечего, надо помочь матросам. Командую Эриху, и мы, последний раз разрядив арбалеты по прыгающим на хольк пиратам, бросаемся на палубу. Успеваю заметить, что на ахтеркастеле то же самое делают Роланд с Ульрихом и кормчий, бросивший руль.
Всё, отвлекаться некогда, на меня бросается здоровый, как сейчас говорят на Руси, ражий мужик в коже и рогатом шлеме, замахиваясь секирой. Вот это замах! Так, наверно, и доспехи прорубить можно. Наклоняюсь, пропуская секиру над головой, прямым ударом меча пробиваю вражеский доспех из варёной кожи, вгоняя клинок в живот недовикинга, провернув его там, выдергиваю с разрезом.
Отличный клинок сковал папа моей Беатрис! Противник с воем спотыкается, падает на колени, вывалив наружу окровавленные кишки, пытается дотянуться до меня секирой, но опять промахивается, загнав её в палубу рядом со мной, и падает, суча ногами и обдавая меня смрадом продуктов жизнедеятельности. Бу-эээ!
Но разглядывать поверженного противника некогда, на меня уже нападают сразу двое. Хм, двое из ларца, одинаковых с лица. Они и правда похожи и фигурой, и прикидами, только вооружены по-разному. У одного окованная железом палица, у другого меч. Тот, что с палицей, наносит могучий удар по моему щиту со Святым Януарием, щит выдержал, но явно пошёл трещинами. Это плохо. Второй, с мечом, пользуясь тем, что его напарник отбил щит немного в сторону, попытался проковырять во мне дырку своей железкой. Отбивая его клинок своим, бью врага ногой по его ноге. Поверьте, удар со всей дури сапогом из твёрдой кожи, обшитым стальными пластинками — это очень больно. Не сабатон, конечно, но тоже более чем чувствительно.
Противник, захромав и что-то простонав на немецком (если и помянул святых, то не в лучшем ключе), делает отчаянный шаг вперёд, я отталкиваю его щит своим и, не давая замахнуться мечом, втыкаю свой клинок прямо в разинутый рот врага и сразу же выдёргиваю. Мне в лицо и на грудь плещет фонтаном кровь, и пират, забулькав горлом, оседает на палубу.