Однажды весенним днем в середине семидесятых коллега рассказал мне по телефону, что невероятного Мишеля Фуко пригласили провести семинар в Калифорнийском университете в Беркли. Я ликовал. Фуко был моим героем, и у меня наконец появлялась возможность встретиться с ним. Уже тогда его называли одним из самых выдающихся французских интеллектуалов двадцатого столетия. Для меня же Мишель Фуко являлся никак не меньше, чем величайшим мыслителем нашего времени, возможно даже всех времен. Сравнивать его с любым другим было примерно то же самое, как поставить пламя свечи в один ряд с солнечным светом.
Тогда прошло уже девять лет с тех пор, когда я, изучая интеллектуальную историю в Гарварде, прочитал первую главную работу Мишеля Фуко «Безумие и цивилизация». Книга произвела на меня огромное впечатление, но я был еще недостаточно эрудирован тогда, чтобы самостоятельно понять, насколько она революционна по своему содержанию и значению, а наши профессора, естественно, особенно не помогли мне в этом, поскольку многие из них традиционно находились в плену узкой специализации, примитивных мировоззрений и устаревших методологий.
Когда началась моя преподавательская деятельность в Гарвардском университете в конце шестидесятых, я опирался на гегельянство в своем подходе к истории и литературе. Затем я прочитал «Порядок вещей» Фуко и отрекся от него, а также объявил моим студентам, что по своему значению для гуманитарных наук концепция эпистемы Фуко столь же важна, как для медицины — открытие структуры молекулы ДНК Криком и Уотсоном.
Осилив «Надзирать и наказывать» в 1975 году, я оценил эту работу Мишеля Фуко как одну из наиважнейших в современной интеллектуальной истории. А после знакомства с книгой «Анти-Эдип», написанной его коллегами Жилем Делёзом и Феликсом Гваттари, я почувствовал, что вместе эта троица ответила на самый мучительный вопрос нашего времени: «Откуда берется фашизм и как мы можем противостоять ему?» На мой взгляд, Фуко и его окружение открыли нам глаза на то, что мы действительно должны знать о психическом здоровье и обществе. Они набрасывали контуры новой эпохи, ждущей нас впереди.
Творчество Фуко настолько изменило меня, что я стал по крупицам собирать информацию о его жизни. Изначально все, известное мне о нем как о человеке, состояло из кратких данных о его преподавательской карьере, представленных на обложке книги «Порядок вещей».
В 1969 году, живя в Париже, я спросил о Фуко мою подругу, профессора Сорбонны. И она поведала, что он принадлежал к скандальной известно компании гомосексуальных интеллектуалов Парижа. «Он один из