Шофер тоже выскочил из кабины, и общими силами погрузку закончили в течение двух минут. В кузов забрался Захаров, туда же посадили и Джека, Алешкин залез в кабину. Через полчаса они уже выгружались на Казанском вокзале.
При помощи носильщиков затащили вещи в большой зал ожидания и стали выяснять обстановку.
Прежде всего, по очереди сходили в ресторан и основательно закусили, хотя это обошлось недешево. Борис принес кое-что и для Джека. Затем Захаров отправился выяснять положение с поездами и, если возможно, закомпостировать билеты.
Вернулся он через полчаса и заявил, что еще через полчаса, то есть в 19:10, уходит его поезд на Рязань, куда ему надлежит ехать, а поезд № 8 до Ростова-на-Дону, где Алешкину предстоит новая пересадка, уйдет в 22:00, и что на него он также закомпостировал билет, который и вручил Борису.
Возвратившись, Захаров привел с собой двух носильщиков, которым сказал:
– Вот, поможете товарищу майору погрузиться. Он заплатит, как договорились. Товарищ майор, – обратился он официально к Борису, – заплатите им по 100 рублей, а мне уже пора на перрон.
Борис и Захаров крепко обнялись, расцеловались, обещали писать друг другу, хотели встретиться когда-нибудь. Но ни тот, ни другой своих обещаний не сдержали, и так никогда более и не виделись.
Так из жизни Бориса ушел еще один человек, с которым они делили немало трудностей, с которым встретили радость победы, с которым дольше всех не расставались.
В 21:30 к Борису подошли уже известные ему носильщики, забрали большую часть его вещей. Сам он нес два небольших чемоданчика и вел на поводке Джека. В несколько минут он погрузился в стоящий наготове состав.
«Совсем как в мирное время», – подумал он. Разместив в купе его вещи, носильщики сказали:
– Ну, товарищ майор, со счастливым возвращением! Счастливого пути.
Борис на радостях, что все так хорошо и быстро устроилось, добавил помогавшим ему людям еще по 50 рублей и начал устраиваться на ночь. Через 10–15 минут вагон стал наполняться, а вскоре заполнилось и купе, в котором ехал Борис.
Он уже не помнил потом, кто с ним ехал. Запомнилось только то, что все его спутники относились доброжелательно к Джеку, а узнав от Алешкина историю собаки, стали ее баловать разными угощениями.
Все они были удивлены поведением собаки.
Во-первых, ни один кусочек, даже самый лакомый, пес без разрешения Бориса ни от кого не брал, а во-вторых, вел себя так тихо и спокойно, что все поражались его выдержке.
В Ростове-на-Дону оказалось, что поезд, следующий в Нальчик, уже готов к отправке, и Алешкину стоит только перегрузиться из вагона в вагон, перейти с одного пути на соседний. Компостировать билет было не нужно. Его спутники по купе, выходившие в Ростове, прислали ему двух носильщиков. Проводник по их просьбе открыл противоположную дверь, и через полчаса после прибытия в Ростов Борис уже сидел в Нальчикском поезде тоже в купе, в котором имелось свободное место. Правда, эта перегрузка, так же, как и уговоры проводника Нальчикского поезда, обошлись ему в 500 рублей, но он о деньгах уже не думал.