Она присела и снова начала разбирать свои папки.
Бориса это окончательно взорвало. «Вот обюрократились… Как будто и войны нет! Подождите, посидите, есть нам время рассиживать, когда на площади колонна машин и более двухсот некормленых людей!» – и не обращая внимания на то, что Павловский его дергал за рукав, он громко и сердито сказал:
– Вот что, младший лейтенант, с вами разговаривает старший по званию командир, так будьте добры, прекратить возню с этими папками, немедленно встать, идти и доложить своему начальнику, что прибыл начальник госпиталя № 27 вместе с замполитом. Что люди и имущество госпиталя, погруженные на автомашины, сейчас находятся здесь, напротив этого здания, на площади. Не забудьте также предупредить его, что если фашисты сумеют обнаружить это скопление машин и людей, то могут совершить воздушный налет, и тогда не только моему госпиталю достанется, но и вашему зданию тоже. Идите же, идите! – Повторил он громким приказным тоном.
Девушка, очевидно, не привыкшая, чтобы с ней разговаривали таким тоном, упрямо встряхнула своими кудряшками, но все же направилась к большой, обитой кожей двери, ведущей в соседнюю комнату.
Что и как она там докладывала, конечно, ни Алешкин, ни Павловский не слышали, но через две минуты она вышла и уже совсем другим тоном произнесла:
– Пожалуйста, проходите, товарищ генерал вас ждет.
Войдя в большую комнату, пол которой был устлан мягким ковром, а посредине стоял длинный стол, Алешкин и Павловский заметили, что в углу комнаты стоит совсем небольшой столик, освещенный настольной лампой с абажуром. За столом сидит высокий, черноволосый, с заметной на висках сединой, с большой круглой головой человек, в расстегнутом генеральском мундире. У него был прямой тонкий нос, довольно полные губы, крутой подбородок и черные, аккуратно подстриженные усики. Они поняли, что это и есть генерал-майор Жуков, начальник сануправления 2-го Белорусского фронта. У столика в кресле сидел круглолицый, толстенький, совершенно седой полковник медслужбы.
Борис и Павловский представились генералу, приподнявшемуся из-за стола, и, пожав поданную им руку, по его предложению уселись на стулья, стоявшие около большого стола.
– Как прибыли? Благополучно? Отставших нет? Личный состав укомплектован? Запасы продовольствия, медикаменты есть? – Засыпал их генерал вопросами, с уважением посмотрев на их ордена (Отечественной войны у Бориса и Красной Звезды у Павловского).
– Я вижу, ко мне прислали боевых людей. Это хорошо. А то ведь обычно присылают по принципу «на тебе, боже, что мне негоже». Надеюсь, что в этом случае эта пословица не подтвердится. – И, не дожидаясь ответа на свои вопросы, генерал продолжал: – Впрочем, все это выясните вы, – повернулся он к толстячку. – Вот, товарищи, это начальник ПЭП-407, полковник медслужбы Крестовский, он будет вашим опекуном и административным начальником. Ну, а оперативным буду непосредственно я. Таково решение командующего фронтом маршала Рокоссовского. Может быть, он даже сам или член Военного совета генерал Рузский будут давать вам распоряжения, пока же разместитесь здесь, по указанию товарища Крестовского. Завтра пересортируйте свое имущество. Он расскажет, каким образом. Одним словом, на все устройство даю вам двое суток, послезавтра вы, товарищ майор, явитесь с докладом ко мне. Ясно?