Однажды вечером, когда мы только-только сели ужинать, у нас появился гость.
Амос, как обычно, в тот вечер лег рано. Хуфу сидел в гостиной перед телевизором, не отрываясь от любимого спортивного канала. Пышка дремала у него на коленях. Мы с Сейди, устав после трудного дня, сидели на наружной террасе, глядя на реку. Филип Македонский затаился в бассейне. Ничто не нарушало тишины, кроме отдаленного городского шума.
Я даже не понял, как это случилось: еще минуту назад мы были одни, а теперь вдруг возле перил ограждения стоял какой-то парень. Тощий, высокий, с всклокоченными волосами и бледной кожей, целиком одетый в черное, так что я мог бы принять его за священника, будь он постарше. На вид ему было лет шестнадцать. Хотя я никогда не видел его лица, мне почему-то показалось, что мы знакомы.
Сейди вскочила с такой прытью, что опрокинула свою порцию горохового супа. Интересно, почему в тарелке этот суп кажется таким густым, но при этом умудряется растечься по всему столу? Ужас.
– Анубис! – выпалила она.
Анубис? Я решил, что у нее крыша поехала. По мне, так этот парень ничем не напоминал оскаленного, истекающего слюной шакалоголового бога, с которым мы столкнулись в Стране Мертвых. Он шагнул вперед, и моя рука невольно потянулась к жезлу.
– Сейди, – сказал незнакомец, – и ты, Картер. Прошу вас, пойдемте со мной.
– Да, конечно, – отозвалась Сейди. Голос у нее был какой-то придушенный.
– Эй, погодите, – запротестовал я. – Куда это мы должны идти?
Анубис махнул рукой куда-то себе за спину, где тут же прямо в воздухе распахнулся дверной проем: пустой черный прямоугольник.
– Кое-кто хочет вас видеть.
Сейди бестрепетно приняла его протянутую руку и шагнула в темноту, не оставив мне иного выбора, кроме как последовать за ней.
Судный Зал заметно преобразился. В центре по-прежнему высились золотые весы, которые наконец-то удосужились починить. Из сумрака выступали все те же черные колонны. Но теперь я тоже мог видеть наложенную поверх фона голографическую проекцию реального мира: сейчас, правда, это было не старое кладбище, которое описывала Сейди, а просторная белая гостиная с высоким потолком и огромным панорамным окном. За двустворчатыми дверями виднелся широкий балкон, выходящий прямо на океан.
Я просто онемел. По ошеломленному лицу Сейди легко было догадаться, что она тоже сразу узнала это место: наш дом в Лос-Анджелесе – последнее место, где мы жили всей семьей.
– Судный Зал – очень отзывчивое место, – произнес знакомый голос. – Он воспроизводит самые яркие воспоминания.
Только тут я заметил, что трон больше не пустует. Теперь на нем сидел… наш отец. А у его ног верным псом свернулась Амат-Пожирательница.