Вжав голову в плечи от очередного близкого раската грома, парню почудился надсадный, горловой хрип, едва различимый среди шума дождя, но едва он оглянулся, как Здец заорал:
— Зомби!
В сознании Грина тут же возник образ ходячих мертвецов, жаждущих плоти живых и парень, с размаху, врезал лопатой по тёмному, хрипящему силуэту перед ним. Раздался громкий звон металла о голову и тело Кавена упало на колени, а через секунду рухнуло ничком в грязь, к ногам пацана.
— Смотри-ка, живой! — удивлённо поцокал языком Здец и мрачно добавил: — Был…
Внутри Грина что-то с надрывом “тренькнуло” и оборвалось. Парень скользнул безразличным взглядом по телу аристократа, взглянул на лопату в своих руках, поднял глаза к тёмному небу и побрёл в сторону столовой, оставив полуголого одноклассника в грязи и ощущая внутри себя пустоту.
Вскоре, двери столовой с грохотом распахнулись, впуская в сухое и светлое помещение сильный порыв ветра с запахом сырости, а сверкнувшая на улице молния подсветила в проёме тощий силуэт с лопатой. Прячущиеся тут от непогоды ученики испуганно притихли.
Он медленно шёл, стуча черенком лопаты об пол при каждом шаге, а следом за ним тянулась дорожка грязи и воды. Пустой взгляд зелёных глаз не выражал ничего, кроме тщетности бытия…
Кто-то в зале шумно сглотнул и это послужило сигналом – все стали довольно громко шушукаться о судьбе Кавена, а некоторые поспешили покинуть столовую, чтобы не попасть под раздачу, когда сюда нагрянут его дружки.
Грин молча кивнул поварам и ему подали тарелку с великолепным стейком слабой прожарки, в окружении овощей приготовленных на пару и чашку кофе со сладкой ватрушкой. Прислонив лопату к столу, он молча съел ужин и так же молча покинул столовую – вот он на пороге в свете молнии и через секунду следующая молния озаряет дождливую пустоту за дверями. Кто-то из ребят начал неистово молиться богам…
Свернув вдоль стены сразу, как покинул столовую, Грин двинулся к полигону, поскольку обязательную физподготовку никто не отменит, несмотря на проливной дождь. Он решил бится со Здецом его же оружием и успеть сделать как можно больше за свою пятнадцатичасовую половину суток.
Вскоре, на границе огромного полигона, собрались абсолютно все ученики академии и сразу разделились на два лагеря.
В одном, состоящим из групп поменьше, стояли аристократы, их прихлебатели и просто знатные или богатые отпрыски. Некоторые из них демонстративно хвастались призванными фамильярами или дорогой зачарованной бронёй.
Толпа вокруг Грина была ровно в пять раз реже и примерно в миллион раз беднее. Ни о каком хвастовстве речи не шло – обычная форма, которую ещё и чинить придётся после этого мероприятия.