Он решил сходить завтра к храму, чтобы поглядеть, как она спустится по храмовым ступеням, после благословения, вокруг соберется толпа, все начнут кричать: поцелуй, поцелуй, поцелуй! Папа его не заметит, на площади будет слишком много народу. Хотя он уже не был уверен, что отец его узнает. Ему следовало пойти на свадьбу: ведь какие бы блюда этот мерзкий Завьер Редчуз ни собирался подавать на трапезе, в этом была его вина.
Сонтейн в жизни никому бы не простила насмешек над гомиками, вот почему он никогда ей не рассказал бы о стычке с Завьером.
Одиночество его угнетало. Он заставил себя пойти дальше. Дверь хозяйственного магазинчика распахнулась, изнутри потянуло пьянящим ароматом красного жасмина и роз, звякнул дверной колокольчик. Появившаяся на пороге пожилая дама окинула его недобрым взглядом. У нее были узкие бедра, а волосы присыпаны пудрой. В руках она держала длинную толстую трость.
— Пошел прочь от моего магазина!
Романза нахмурился:
— Я ничего не хотел…
— Я сказала: пошел прочь!
Он развел руками:
— Боги мои, матушка, я же ничего не…
— Чтобы я больше не видела твою грязную вонючую заразную задницу около моего магазина, голодранец!
Он смутился:
— Заразную?
— У меня тут две девушки. И ты не будешь их хватать своими мерзкими лапами, и не заставишь их лишиться пусей!
— Что?
— Хочешь, чтобы я мужа позвала? Он тебя отдубасит до смерти!
Романза ретировался. Люди судачили, будто неприкаянные с Мертвых островов очень странные, что когда их встретишь, надо держать ухо востро, что они продают дурманящих мотыльков, попрошайничают — и некоторые из них были именно такими. Но такого предрассудка он еще никогда не слышал.
— Матушка, кто вас потревожил?
Из магазина вышел хромой мужчина с добродушным лицом, в мягкой красной рубахе. Взгляд у него был внимательный, и сразу стало ясно, что он не пропустил в их разговоре ни слова.
— Этот противный, грязный, вонючий ворюга неприкаянный!
Ну, такого он не мог стерпеть.
— Вот что, уважаемая… — начал Романза.
Мужчина в красной длинной рубахе положил руку ему на плечо. Романза ее сбросил, но тот снова вернул руку ему на плечо, слегка надавив пальцами.
— Успокойтесь, матушка. Он уже уходит! — Он понизил голос и проговорил: — Тебе лучше уйти. Возвращайся к себе в заросли.
— Да кто ты, твою мать, такой? Ни у кого нет права указывать мне, куда идти!
— Брат, сейчас многие на взводе, с этим запретом секса и слухами, — забормотал мужчина. Вид у него был не злобный, а скорее озабоченный. — И будь внимателен на дороге, старайся не смотреть на женщин. А то, не ровен час, тебя могут поколотить.