.
Но от Вилюйска не было дороги до Якутска, особенно летом. А ведь стоял август. И вот надо было как-то доехать. Жена жандарма вспоминала: «Дороги проезжей на Вилюйске нет, только верховая. Кругом страшнейшие болота, мостов тоже не было, речки необходимо было переплывать вплавь на лошади. Для него, верно, делали плоты. До Якутска от Вилюйска верст семьсот. Дорога – только узкая тропа среди тайги, верхом едешь, ветвями все время бьет в лицо, Ехать верхом он отказался. Говорит, не умею и боюсь. Хотели сделать на быках качалку, как носилки, к стременам подвязать. Он отказался. И его повезли на санях по земле. Муж кое-как уговорил почтосодержателя, так как в контракте не было условия возить по земле на санях. Якуты шли впереди саней и расчищали дорогу, где была тайга, а по болотам не было нужды расчищать. Везли инкогнито под номером первым»[412].
Но, похоже, окончательное решение было принято помощником исправника Кокшарским, описавшим подготовку к путешествию Чернышевского в Якутск: «Пара лошадей, запряженная в дровни, одного человека без багажа всегда протащит от станции до станции, хотя бы и по песчаной дороге. В средствах нечего было стесняться, денег на прогоны было выслано более, чем нужно. С надеждой на согласие Николая Гавриловича на передвижение таким способом, я наутро пошел к нему и сказал: “Я воспользуюсь предоставленным мне правом распоряжаться и вот сейчас предъявляю к вам такое требование: вам придется в пути переезжать речки и болота, а быть может, где и пройтись, ваш экипаж очень низкий и возможно, что будет заливаем водой, что вызовет необходимость вставать в экипаже на ноги, поэтому требуется непременно одеть непромокаемую обувь, которая и предлагается вам мною. Вы осматривали на мне эту обувь и одобрили ее, так вот, в силу необходимости, вы должны надеть эту обувь и короткое пальто из солдатского сукна, как защиту от дождей”»[413]. И добавляет, что таким образом через восемь суток НГЧ доехал до Якутска. Но все же важных деталей он не знал.
Велено было везти Чернышевского так, чтобы никто не знал о его передвижении. А это уже Меликов, все-таки чиновник министерства юстиции, знал больше подробностей: «Приказано было ввезти Н. Г. в Якутск ночью; но каким-то образом случилось так, что транспорт с Н. Г. прибыл в Моховую падь, в 6 верстах от Якутска, к 9–10 ч. утра. Что делать? Полетел казак в Якутск с докладом о невозможности ввезти Н. Г. в Якутск ночью. Доложили губернатору, и было решено оставить Н. Г. в Вилюйской (Моховой) пади до ночи, ночью же въехать в город прямо к квартире губернатора. При этом приказано было всех едущих по дороге в Якутск чрез Вилюйскую падь (Моховую) задержать и не пускать до въезда Н. Г. в город. Дорога через Моховую падь большая, и народу ездит по ней много, а потому скопление людей в пади оказалось изрядное, и все должны были поститься до ночи. Настала ночь, привезли Н. Г. к губернатору и в ту же ночь отправили далее по Иркутскому тракту»