Ну что же, всякое бывает в жизни! Алексу не раз и не два приходилось биться с более зрелыми, более проворными противниками. Но у него всегда было три преимущества: великолепная техника, хладнокровие и… решимость убить. А это – немало! Потому что даже у самого большого храбреца в решающий миг нанесения рокового удара может дрогнуть рука – вернее, может дрогнуть душа… У Алекса ни рука, ни душа никогда не дрожали. Суть заключалась в том, как он воспринимал битву. Он ни разу не сражался во имя какого-то пустого принципа, вроде защиты чьей-то никому не нужной чести. Он был выдрессированный, обученный убийца, он вывернулся бы из-под любого дегаже или какого угодно ремиза[6], потому что знал: его задача – убить. От него всегда защищались – даже нападая. Он всегда нападал – даже защищаясь. И как ни был неожиданно опасен Каскос – нельзя не признать, что подобные противники встречаются не часто! – Алексу надо было продержаться совсем немного, буквально несколько минут, чтобы дождаться, когда тело, израненное, избитое, отвыкшее повиноваться, снова обретет прежние навыки, шпага сделается не просто отдельным оружием, а частью руки, частью всего организма, а может быть, когда он сам станет всего лишь частью шпаги как орудия убийства… Алекс уже начал наполняться этими полузабытыми, на какое-то время утраченными ощущениями, почти почувствовал в себе прежнюю мощь, хладнокровие, жестокость к человеку, который ретиво махал шпагой напротив него, сам не понимая, что и зачем делает. У него была масса преимуществ перед Каскосом: ведь, если тот сражался из-за пустого оскорбления и ревности, Алекс твердо решил прикончить не в меру наблюдательного и слишком болтливого секретаря. Не счесть, сколько неприятностей он сумел обрушить на голову Алекса! Главное – еще неизвестно, как теперь разбираться с Кейтом! Поверит ли он Алексу? Удастся ли отвести ему глаза? Может быть, и удастся, если успеть вовремя заткнуть Каскосу рот, прежде чем шпион назовет имя девушки, которая оставила дону Хорхе пресловутый флакон. Ведь если Кейт узнает, что это была Даша, – тогда и впрямь всё можно считать конченым, он не поверит ни единому слову Алекса, сочтет, что тот с самого начала морочил голову своему патрону, вознамерившись спасти жизнь русского государя. О, если Кейт проведает об этом, Алексу придется беспокоиться не только об этом злополучном мальчишке: ему придется всерьез опасаться за собственную жизнь, а самое главное – за жизнь Даши!
…Какое счастье, что он родился на свет с этим чувством шпаги, с этим исконным умением предугадать движения противника, обмануть его, уйти от его обмана и нанести ему удар! Он уже знал, как покончит с Каскосом, он уже чувствовал, что это мгновение близко. Сейчас надо было вынудить противника поменяться с ним местами, чтобы затем прижать к колонне, схватить левой рукой его шпагу за клинок и, сделав сильнейший выпад, проколоть Каскоса насквозь. Алекс наступал, так сильно и стремительно действуя не только кистью, но и всей рукой от самого локтя до влившейся в гарду ладони, что Каскос давно уже перешел от нападения к обороне и теперь просто вынужден был проводить навязанный ему маневр. И вот поворот совершился, секретарь прижат к колонне, шпаги скрестились, и, как ни пытался Каскос держать руку вытянутой, он вынужденно сгибал ее, все ближе и ближе подпуская к себе неумолимого противника.