— Ну и что ты расселась? — говорю я себе. — Сделай что- нибудь!
Я представляю худое тельце посреди улицы: красные спортивные штанишки, слишком жаркие для такого знойного дня, синюю футболку, широкую не по размеру, теплую смуглую кожу, огромные карие глаза, в которых погасла жизнь. Я еще вчера заприметила на пустом школьном дворе этого мальчика с поразительно длинными ресницами и обритой головой — он сидел в одиночестве у полуразвалившегося бетонного ограждения. Ребята постарше уже давно разобрали листки с новым расписанием и разбежались, чтобы провести последний день лета так, как это обычно делают все дети в городе Огастин штата Луизиана.
— А у этого малыша все в порядке? — спросила я у одной из учительниц — бледнолицей, неулыбчивой дамы, которая всякий раз отшатывалась от меня, стоило нам встретиться в коридоре, точно я источала невыносимую вонь. — Он что, ждет кого-то?
— Да кто его знает? — пробормотала она в ответ. — Но домой он точно дорогу найдет.
Время вновь обретает привычную скорость. Я ощущаю во рту металлический привкус крови — кажется, я прокусила себе язык.
Не слышно ни криков, ни сирен, ни просьб позвонить в девять-один-один.
Переключившись на нейтральную передачу, я дергаю ручник, чтобы «Жук» уж точно не двинулся с места, и только потом отстегиваю ремень, хватаюсь за ручку дверцы и толкаю ее плечом, пока она наконец не открывается. Пошатываясь, выскакиваю на улицу. Ноги ватные и едва меня слушаются.
— А я ведь тебя предупреждала! — слышу я бесцветный, почти безжизненный — особенно на фоне моего сумасшедшего пульса — голос регулировщицы. — Предупреждала же! — повторяет она и, уперев руки в бока, пересекает дорогу по переходу.
А я первым делом смотрю на перекресток. Книги, помятая коробка с обедом, клетчатый термос — и все.
Все!
Тела — нет! Мальчишки — нет. Он замер у тротуара. Девочка-подросток лет тринадцати-четырнадцати — наверное, его старшая сестра — крепко держит его за футболку, а он стоит на носках, и его непропорционально большой, раздутый живот выглядывает из-под задранной одежды.
— Ты мне скажи, какой я тебе знак показывала? — регулировщица ожесточенно стучит ладонью по знаку, на котором написаны четыре буквы, и сует его мальчику чуть ли не в самое лицо.
Малыш пожимает плечами. Он скорее растерян, чем напуган. Понимает ли он, какой участи избежал? Девочка, которая, должно быть, спасла ему жизнь, глядит на него с нескрываемым раздражением.
— Вот придурок! По сторонам смотреть надо! — говорит она. Толкнув мальчика к бордюру, она отпускает его и вытирает ладонь о джинсы. Отбросив за спину блестящие черные косы с красными бусинками на концах, девочка снова смотрит в сторону перекрестка. Ее взгляд цепляется за предмет, в котором я секундой позже узнаю бампер «Жука». Вот он, лежит себе посреди дороги — единственная потеря. Так, значит, на него я наехала. Не на мальчика, а на металл да гайки с болтами. Маленькое чудо, ничего не скажешь!