Желание вмазать Эйдану Риду шло в ногу с желанием безраздельно владеть его вниманием — Кирихара помнил тот ужас пополам с неуправляемым, непрогнозируемым удовольствием оттого, что тот пошел по его следам в цехе. Кирихара ловил себя на том, что паузы между словесными пикировками были наполнены нетерпением в ожидании новых. Кирихара помнил, как, устав от дурацких подкатов, с интересом прислушивался, пытался поймать новые.
— А что, крайне здоровые отношения, как по-моему. — Рид останавливается на самом краю фундамента, возле большого проема в разрушенной стене. Кирихара, помедлив, останавливается рядом с ним. — Слушай, ты водишь? А то я бы выпил.
Кирихара хмурится:
— А разве та старая дама не скормила тебе пол-ящика антибиотиков, прежде чем мы уехали?
Рид ойкает. Он что, совсем придурок?
Хотя действительно. Что это за ерунду он спрашивает.
— Ты просто пытаешься уйти от темы, — Рид обвиняюще тычет в него бутылкой, присаживаясь на остаток каменного постамента.
Удивительно, что именно треп на тему отношений смог его разговорить. Судя по информации, которая кусочками досталась Кирихаре во время перестрелки в «Гнезде», он не был особо моногамен. Хотя, конечно, сама Арктика тоже доверия не внушала. Черт разберет, что у них вообще были за отношения.
— Чего ты от меня хочешь? — Рид принимается открывать бутылку перочинным ножом.
Первое, что делает Кирихара, — это выхватывает бутылку под возмущенный возглас.
Второе — это говорит:
— Чего я хочу от тебя? — Он закатывает глаза и дергает руку в сторону, когда Рид тянется за бутылкой. — И часто ты задаешь людям этот вопрос?
— Ну да, но ответ обычно очевиден и зачастую содержит в себе что-то про насилие, — хмыкает Рид.
— Ты понял, что я имел в виду, — укоряет его Кирихара.
— Да, но и этот ответ обычно тоже очевиден: я ведь красавчик. — Рид складывает нож и замирает, прикидывая что-то в уме. — Ты мне нравишься. Я бы попробовал. Ты этого хочешь?
Они сидят на развалинах старой церкви, пока небо над городом медленно светлеет. Кирихара смотрит на вино — старое, пыльное, французское — в своей руке. Почти романтично.
— Как ты себе это представляешь? Ты меня совсем не знаешь, — наконец вздыхает Кирихара, переводя взгляд на укрытые пеленой черного пепла балки и камни. Чуть поодаль среди развалин лежит обгоревший Иисус. — Двое суток назад ты хотел меня прикончить.
Рид фыркает:
— Выпей. — А потом добавляет: — Я обязательно должен это как-то представлять? Мне нельзя просто быть красавчиком, которому нравится другой красавчик? Тебе просто достаточно тоже быть красавчиком, которому нравится другой красавчик, и все.